Там, где вражеская пуля прочертила свою зловещую отметину, едва не ставшую роковой, на волосах застыла пока ещё вязкая, но уже не кровоточащая корка. Билдерс бегло осмотрел её сомнительным прищуром.
- Да это хуйня. - только и сказал он, а после небрежно приложил большой палец, желтый от целебного порошка, к ранке, - А вот грудак тебе знатно пробило. Займись этим и обработай быстрее.
Оставив раненую сидеть на коробках в том же положении, Фрэнк всучил ей бутылку с остатками пойла, а сам плюхнулся на пол рядом и громко, но с облегчением выдохнул.
- Ебись оно всё мамонтом...
- Может, сейчас не самое лучшее время, но у меня один вопрос, - подал голос Ларес, что всё ещё рассматривал то ли рану на ноге Реджины, то ли её трусы, - Не подумайте чего, но из всей херни, что только что произошла, меня волнует лишь одно - зачем тебе понадобилась тушенка, Фрэнк?
- Консерва что ли? Ну мне же надо было подальше взрывчатку забросить, а эти твои палочки легкие как перышки. Вот и примотал к банке для весу.
- Ну да, оригинально.
- Вы же, блять, как повалились на пол, как стали кривляться. Я же думаю, ну а хули мелочиться, если пиздец такой. Надо брать взрывчатку и ебашить по врагу что есть мочи.
Обилие ругани в речи Билдерса можно было понять - понервничать пришлось всем, и даже если бы сам Брэнниган ляпнул что-то нецензурное, это было бы простительно. Но пока что команда отличалась редкостной молчаливость, и это тоже можно было списать на некоторый шок. Можно было не сомневаться, пассажиров фургона тоже задело воздействием того артефактного оружия, и они точно не хотели об этом говорить.
Боль от воздействия порошка в ноге быстро сошла на нет, уступив место горазло менее резкое, но куда более глубокой и долгоиграющей боли от рани. За ранку на голове уже можно было не вспоминать, но вот жжение в груди не давало покоя и этим буквально кричало о том, чтобы ею поскорее занялись. Ввиду обилия груза в фургоне и многочисленности пассажиров найти уединённое место, чтобы оголить торс, было попросту невозможно.