- Что? С каким хвостом? Я не... а... ха-ха, ты про это!
Фрэнк с удовольствием пересел на более удобный плацдарм. Возможно, разудалое приглашение слегка задало ему позитивный настрой на не менее позитивную беседу, но то, о чём заговорила Реджина дальше, несколько диссонировало с улыбкой на лице рейдера. Благо, тот быстро исправился и сделал более подобающую случаю физиономию.
- Да что тут гадать. Войнушка всем все планы спутала. Ты же вроде не шибко молодая, должна помнить... Хотя, тут и помнящие забыть стараются, что уж за молодежь говорить. После войны с восточных территорий понабежал народ, ну да они всё это время в тылах были, разве они что-нибудь помнят и знают. Я вот помню ещё, когда авантюристы на каждом шагу, считай, встречались. Тогда ещё можно было со значками напоказ ходить, и все знали, что к тебе можно обратиться, и ты всегда поможешь. А потом, как в немилость государя впали, начали прятать. Это же с чего пошло? Всё мне думается, что Папа Грант... не нынешний, нет, а перед ним что был, Юджин. Нынешнего я даже не знаю, как зовут, но один хер они все Гранты. В общем, предыдущий главнокомандующий любил порядок везде, и чтобы всё было под непосредственным контролем Красной Армии. Естественно, товарищи из Гильдии Торговцев всегда были сами по себе, потому что у них бабки, у них власть, всё это самое. Ну а с Авантюристов, с одной стороны, и взять нечего - бюро добрых услуг, иначе и не скажешь, всё на добровольных началах. Но, с другой стороны, кое-кому стало душно от того, что под боком ходят вооружённые и боеспособные мужчины и женщины, не платят налог прямо в государственную казну и вообще себе на уме. И хотя про налог не уверен, но вот когда заварушка с Каркахасом началась, и эти пидоры пустынные по всем фронтам наседать стали, тогда авантюристов стали привлекать к военщине. Я не знаю, платили ли им это или нет. Скорее всего, нет, но тут даже дело не в этом. Понимаешь, когда ты всю жизнь шерстишь гоблинские в холмах да рейдеров травишь свинцом, то так или иначе привыкаешь полагаться на самого себя и всё делать по-своему. И что самое главное, у тебя это получается, иначе ты был бы уже мёртв. Но потом вдруг над тобой появляется дядя в фуражке, и уже он говорит, куда идти и в какую сторону дышать. Это любого выморозило бы если не сразу, то в кратчайшие же сроки. Вот и порученцев такой расклад тоже не устроил, и они все как один начали претензии выказывать. Ну а у нас ты знаешь как с этим - если ты идёшь против системы, система идёт против тебя. Проблема в том, что она здоровая и жирная, и от любого плевка как единоличника, так и группы людей утрётся, и ничего ей не станется, а вот если она в тебя плюнет, то ты нахуй захлебнёшься. Короче, всех кто воспротивился, объявили дезертирами и врагами народа, а с такими ребятами разговор короткий - к стенке и... того. Вот тогда и начали образовываться новые банды бандитские и рейдерские. Ну, по крайней мере, мне так какжется. Потому что если тех же старых авантюристов послушать, да и вообще стариков, раньше рейдерского поголовья было меньше, и, честно признаться, до войны вообще настрой был такой, чтобы под корень их всех извести. Ну а что, дикие, гашеные быдланы, которые сами друг друга убивают и травятся прекрасно - только подожди, и переведутся без посторонней помощи. Но вот как стали порученцы массово в подполье уходить, так понеслась моча по трубам. Опизденеть просто как много рейдеров стало. И что самое страшное, они стали внезапно неплохо вооружены и сведущи в том, как более или менее тактично уработать ту или иную цель. А то что в те времена и среди солдат своих дезертиров достаточно было, и что пустынников-недобитков тоже пооставалось не дай боже, так это вообще лютый ад творился. И тут, кстати, ты наверняка имеешь и свои воспоминания на этот счёт. Клянусь, ни за что не поверю, если ты скажешь, что в детстве не видела живого рейдера, который бы на кого-нибудь не нападал. Ну так а вот представь теперь, что среди всего этого сброда были и те, кто раньше имел чистую совесть и доброе сердце, кто носил вот такой вот значок и всё делал для того, чтобы его работа и его самого кормила, и другим людям жизнь облегчала. Так что, не к греху будет сказано, но если встретишь такого типа, и он тебе покажется чуть более смышлёным, чем обрыдлое чмо, подумай - может, когда-то этот самый человек, ныне скатившийся до скотского состояния, спас чью-нибудь дочь из бандитского плена, вырезав всех урок в одну калитку и вынеся дрожащее от страха дитя к плачущим родителям.
После этого продолжительного рассказа мужчина сделал паузу, не менее продолжительную, и по его глазам, вперившимся в стену перед собой, было видно, что он не просто треплется, а буквально представляет себе каждое слово в виде образов, словно он сам всё это пережил.
- Но вот на вторую часть твоего вопроса я ответить объективно уже не могу, к сожалению. - наконец продолжил он, - Что именно заставляет людей деградировать настолько, чтобы из благородных и порядочных граждан превращаться в убийц и насильников, я не знаю. Что-то есть в этом сраном мире, что старательно портит все попытки человека сделать что-то хорошее, доброе, вечное. Как, впрочем, и не даёт всему окончательно свалиться в говно. Казалось бы, мир уже давно должен был пойти по пизде, но... нет, сука, постоянно находится кто-то или что-то, что из последних сил, но вытягивает его, заставляет почувствовать почву под ногами и вновь воспрянуть. Но в то же время каждый раз, стоит кому-то начать раздавать добро направо и налево, случается какая-нибудь херня, и вот уже этот чувак, которого ты вчера знала как верного друга и товарища, втыкает тебе нож в спину. Что-то, бляха муха, с людьми происходит. Что-то в их головах переклинивает иной раз, и они разворачиваются в обратную сторону и прут по головам как не родные.
Фрэнк похлопал себя по карманам в поисках ещё одной сигары, но нашёл только сигареты. В этот раз церемониться он не стал, закурил на месте и предложил Реджине тоже.
- Нет, я не хочу сказать, что надо перестать доверять ближним. Напротив, вера в друга и взаимовыручка должна быть, потому что сейчас это единственное, чем мы ещё можем похвалиться. Это единственное, что отделяет нас от животного уровня тех же рейдеров или пустынных тварей. Даже эти солдаты, сержанты, офицеры - у них есть вера. У кого-то слабая, едва живая, у кого-то сильная, но есть. Вера в то, что они смогут сделать этот дерьмовый мир лучше. Вера в победу над врагом, окончательную победу, веру в будущее, где они возвращаются домой, вешают ружьё на стенку, и уже в старости лет рассказывают своим внукам рассказы про то, как они воевали - естественно, сглаживая все острые углы, дабы их потомки не знали и не ведали о самом страшном, что может сотворить человек. Вера в то, что, блядь, всё в конце концов будет хорошо. И пускай этот конец далёк, и его головка лишь вяло поблескивает за вершинами громадной жопы, на которую они взбираются, не жалея сил - они верят... И я верю. Все верят во что-то... Знаешь, мне кажется, это именно то, что держит нас на плаву. Всю эту грёбанную вселенную удерживает от того, чтобы рухнуть в омут. И лишь когда умрёт последняя надежда, когда последний разочаруется в самом своём верном друге, когда перестанет существовать какая-либо благая цель - вот тогда всё и закончится.
Сигарета истлела большей своей частью. Фрэнк едва успел сделать пару затяжек.
- Хотя, всё это, конечно, лирика и рассуждения. Мы просто вынужденно сидим в запертой клетке и убиваем время, а кажется, что рассуждаем о высоком, какие-то проблемы решаем вселенского, блядь, масштаба. Думаем, что сейчас выйдем и горы свернём. Хер. Там. Был. Мы выйдем и сразу начнём заниматься рутиной и всякой личной требухой. Вон у тебя вообще есть какая-то крутая идея. А я... что я? Я тут только что страшно заумную телегу двинул, а у самого в голове только и есть что гаданий, какие же у вашей, теперь уже нашей, команды сверхзадача. Вот так и живём. Видишь, как ловко некая невидимая сила пресекает благие намерения? Только начнёшь думать, только подготовишься, а она раз и выпускает тебя на волю, не дав додумать и сходу навесив кучу житейских проблем. Вот не знаю почему, но у меня стойкое ощущение, что раньше было лучше. Но под словом "раньше" я имею ввиду не вчера и не год назад, и даже не двадцать лет назад. Раньше - это во времена предков. Всё вот как-то у них работало, понимаешь, крутилось, развивалось. Людей было больше, не то что сейчас, и как-то они друг друга не убивали, а жили более-менее себе в согласии. Ну да, вон оружие попадается довоенное, значит, время от времени конфликтовали. Но всё-таки важный момент - сами себя они не изничтожали. Не знаю, как описать. Ну вот представь, что мир - это машина, да? Большой такой хороший грузовик, всё в нём новое, хорошее, всё смазано и каждая кнопочка и рычажок работает. Предназначена эта машину чтобы ехать по бесконечному пути, преодолевать разные препятствия и непогоду, ехать и ехать, и в этом его задача. Но потом что-то происходит, машина ломается, её ставят на кирпичи, выбывают стёкла, гнут кузовщину, в салоне всё выжигают нахрен вместе с водителем заживо. Только движок выживает. И вот он, вопреки всему, работает, крутится, жжёт тихонечко поступающее из пробитого бензобака топливо, шуршит своими поршнями-клапанами. И кто-то подаёт ему топливо, не сам водитель, а кто-то другой, кто, возможно, такое зверство с машиной и сотворил. И вроде какие-то лампочки в салоне ещё моргают, пытаются что-то показывать, и вроде какие-то рычажки работают, не знаю там, пытаются дворники включить, которые давно с мясом вырвали. Машина ещё пытается что-то изобразить, работать, жить, не сдаваться... Но она уже стоит на кирпичах, и к единственному работающему колесу приторочен ремень, которым местный бомж крутит генератор, чтобы освещать и топить его халупу. Вот на что похож наш мир - на эту выдроченную по самое "не хочу" машину, которая раньше была велика и могуча, а сейчас умывается грязным маслом, обливается бензином из расколотого бензонасоса и пытается, сука, делать вид, что всё хорошо. И иногда даже ей кажется, что она очищается от мусора и восстанавливается. На самом деле нихера - это просто вконец проржавевшие и прогнившие части отваливаются. Вот это наш мир. Вот так я его себе представляю, да. И все те авантюристы, которых тяжёлая жизнь довела до того, чтобы из хороших людей превратиться в бандитов и проституток, тоже так думают. А иначе бы они никогда не сдались, не опустились бы. Они потеряли веру в то, что каждому из них дан шанс отыскать, заполучить и прикрутить к старой развалюхе новый винтик, новую гаечку. Пускай сама по себе она ничего не стоит, но когда их наберётся достаточно, тогда и новые колёса найдутся, и герметичность восстановится, и старушка-машинка сорвётся с осточертевших кирпичей и рванёт на волю, раздавив того паразитирующего говноеда с генератором. Вот в это они уже и не верят, а потому пускаются во все тяжкие и лишь ещё больше разваливают и без того настрадавшийся механизм, который жив лишь благодаря своей былой крепости и силе, но даже та не вечна.
Под конец мужчина устал, сложил руки на груди и приготовился к тому, чтобы так и задремать.
- А я... я, кажется, всё ещё верю в эту хрень... как дурак...