Мой дорогой кузен Адалрик, о читатель, достаточно невозмутимый джентльмен. Тем не менее тебе следует знать, что это внешнее и показное спокойствие обманчиво. Видишь ли, в тайне ото всех (даже от своего верного фамильяра Тибериуса Клавдиуса Неро) мой кузен — герметический преступник. Отцеубийца — он. Пять лет назад он жестоко убил своего учителя без объявления Войны Волшебников. Он уверен, что ни одна живая душа в подлунном мире не знает об этом его преступлении. Он уверен, что у него были веские основания для того, чтобы совершить его. Тем не менее из-за дня в день он живет в страхе. Смертный грех прошлого висит над его головой как меч, подвешенный на тонкой-тонкой нити тираном Сиракуз.
Потому, когда Анхелика из Дома Гверникус огласила в лицо ему свои обвинения, душу Адалрика уколол страх. Никто не знает о его великом преступлении. Тем не менее преступник имеет всякий резон и всякое основание бояться чрезвычайного внимания юстиции к своей персоне. Даже если оно никак не связано с его старым проступком, даже если оно идет совершенно по касательной... Кто знает? Кто может знать все? Что вскроется, если швейцарская девка потащит его в суд и заставит предстать пред испытующим взором Трибунала? Нет, нет. Вряд ли. Все это пустые страхи... Но кто знает...
Насколько были оправданы обвинения и претензии Анхелики? Адалрик не был великим знатоком герметического права. Он не мог утверждать наверняка. Возможно, что-то подсказывало ему, в ее аргументах и юридической логике были какие-то изъяны. А, может быть, и не было. Он в любом случае не мог указать на них пальцем вот так вот сразу, одурманенный гневом и злобой. Возможно. Может быть. Нет. Да. Наверняка. Слабо вероятно. Кто знает, как периферийный кодекс по части герметического права собственности работал здесь, в Рейне? Адалрик стал учеником и был возведен в сан мага в Трибунале Великих Альп.
В любом случае, Анхелика выстраивала свои обвинения на том, что он покусился на ее собственность, к которой она причислила этих фей. Возможно, ему стоило оспорить это основополагающее предположение. Как-то свести все к тому, что они, эти его кузины-рыцари, не ее собственность или не только ее. Трудно сказать, впрочем, как это могло быть сделано.
Одно Адалрик знал наверняка. Он знал, что никакой квизитор не может принудить его отвечать на подкрепленные магией вопросы в чистом поле. Одну вещь он помнил. Он помнил, что в Кёльне жила беспринципная титалианская мага-юрист, любящая, по заверением примы первого дома, смеяться над всем законным и праведным. Возможно, эта Океаниба могла бы быть ему полезна? Сделки с титалусами — опасное дело. Но, кажется, мой добрый Адалрик, влип в передрягу.
И вот еще. Кое о чем Адалрик слышал. Слухи и пересуды не знания, но и они могут быть полезны. Ледяное дыхание произнесенной лжи? В Ордене это заклинание традиционно считали безупречным. Так думало большинство магов, даже многие квизиторы. Адалрик, впрочем, не был одним из этих простофиль. Как непризнанный еще мастер Mentem и ученик одного из величайших мастеров Mentem в Ордене он догадывался, что старая максима"ничто под небесами не может быть совершенно" верна и в этом случае. Достаточно хитрый лжец имеет все шансы обойти и обмануть это заклинание, если только он умеет должным образом контролировать свое дыхание и биение сердца. Вопросом оставалось только, был ли Адалрик достаточно хитрым и смелым лжецом, чтобы попробовать? Или же овчина не стоила выделки?