Минута, час, месяц, год... - эти понятия перестали иметь для Морина реальное значение. Все перепуталось и он скатился в полное безвременье...
Одним из немногих доступных ему удовольствий был сон, и он спал подолгу, отыгрываясь за недели бешеной скачки и пытаясь восполнить силы, потерянные на жестоких допросах и пытках. К слову он так ничего полезного и не сообщил своим мучителям, хотя те быстро признали в нем иностранца и сперва занялись им вплотную. Но закаленный годами службы в СС, прошедший ментальную подготовку Грегори Хаоса, Морин твердил, что он де простой охотник. Да - стрелять умеет, да - из Антарии, как прошел барьер - не знает, от медведя спасался, бежал, куда глаза глядят и т.д. и т.п. Мельнские силовики ему нисколечко не поверили, но додумали, что он явно бандит, может даже убийца, - эту версию подкрепляло наличие отравленных болтов - скрывающийся от правосудия на родине и через какое-то время оставили Штарка в покое, гнить в тухлом смраде камеры.
Развлекался он и воспоминаниями. Причем не последнего времени, а все больше давнего, когда еще на этом свете были члены знаменитого отряда СС. Часами Морин лежал и грезил наяву, вспоминая как они поймали таки того гриффона, о том как переловили и уничтожили огромную банду разбойников, наводившую страх на весь юг королевства, о балах и веселых вечеринках в замке. Каждая черточка любимых и родных лиц Каланте, Джестера, Хаоса, Хэллы, Серкоса и Эрика всплывала в сознании с поразительной четкостью, и все события виделись, словно произошли вчера. Морин вспоминал и вековые деревья Королевского леса. Его прохладу, ароматы и буйство растений, лишь птицами нарушаемую тишину и благословенный покой... Как бывало во время ранней пробежки по тропам лесного царства Морин сбрасывал с себя одежду и прыгал с невысокого уступа прямо в шумящее бурлением водопада лесное озерцо. Тело ласково обнимала прохладная вода, напитывая его природной энергией, веселые брызги летели в лицо, а вокруг склонялись зеленые лапы лесных великанов, скрывая и защищая от всякого зла... От этих грез иссохшее обезображенное лицо пленника будто преображалось и начинало напоминать прежнего Морина Штарка.
В один из "дней" его крепкий сон прервал громкий крик и звон цепей. Продрав глаза Морин увидел, что его некогда тихая подобно какому-нибудь склепу камера полна людей. Следущее открытие буквально лишило его дара речи. Медленно, будто преодолевая огромный вес, его рука поднялась в сторону одного из пленников и сухим надтреснутым голосом он произнес:
- Кк... Каланте?