Миссия была выполнена. За всю долгую карьеру, Леонард не чувствовал себя настолько эмоционально вымотанным, как на том корабле. Луна серебрила простую обложку сборника, волны били в борт, а в иллюминаторе медленно пропадала тёмная масса камней острова Скокхольм. Девастатор вытянул пальцы и посмотрел, как они подрагивают - последствия адреналиновых выбросов, панических атак и магических воодушевлений Гильберта. Как будто бы кто-то пригласил Эльфмана покататься на автомобиле, перед этим предложив хорошую гомеопатическую дозу кокаина, трубку крепкого табака и стакан джина с тоником. Чтобы, как говорят в Доках, "шлифануть". Откуда Леонард знал, какие ощущения подобный коктейль должен вызывать? В жизни порядочного джентльмена должно быть место приключению. Равно как и тайне.
Прежде чем спокойно упасть на диван в кают-кампании, долг не позволил забыть о тех несчастных с борта "Алисы", которые сумели запустить лодку. Пока эвакуировали неподъемную мортиру, Леонард попросил дать ему возможность проверить воды неподалёку от места крушения. Затем, уже оказавшись в рубке, девастатор настоял на том, чтобы найти американцев. Или же свидетельство кружения их ненадёжного надувного судна. Убегавший во тьму американский джентльмен хотя и был, в первую очередь, жертвой тёмного колдовства лича, также он был следствием их действий. Если бы сумели вовремя вмешаться, вовремя выйти на связь!.. Зверь смешал все планы.
По прибытию в порт их отряд ждало очень много дел. Рутина в виде рапорта о проделанной работе, сдача по накладной "Сэра Кромвеля", предварительный карантин на случай санитарной угрозы. В своём рапорте отдельными пунктами Леонард счел важным отметить личный вклад каждого сотрудника с точки зрения командира. Ему незачем было приписывать себе чужие заслуги, своих было достаточно. А вот правильная рекомендация могла спасти чью-то жизнь. Например Марка-3 или доктора Циглера, чья репутация всегда была под особым вопросом и контролем, а уж после случившегося с оперативником...
Затем была личная беседа в кабинете сэра Холлери, что было в новинку. Именно там, сидя за антикварным столом с лакированной столешницей, Леонард попросил начальника о главном: помочь спасти душу Вильяма Коббса.
Судьба конного констебля волновала ум и тревожила сердце. Будучи пожранным живьём, бедный полисмен вряд ли мог претендовать на Царство Небесное в любой интерпретации. Зверь пришёл за ним и забрал с собой, это было фактом. Однако, как учила христианская вера, до тех пор, пока живые помнят и действуют - никто не обречён.
Единственный, кто был в силах справиться с задачей - Рэндалл Томас Дэвидсон, барон Ламбетский и архиепископ Кентерберийский. Встретиться с членом Тайного совета и, по совместительству, главой англиканской церкви, нелегко, хотя у Леонарда и были свои методы. К отцу покойного Джона попасть тоже было непросто. Однако в этот раз предполагалась достаточно сложная беседа и потому помощь кого-нибудь из высшего руководства была крайне важна. Эльфман, настроенный крайне решительно, говорил четко и прямо - если его просьбу не удовлетворят, он готов сложить свои полномочия, вернуть награды и уйти в отставку. В этом он видел справедливость, как командир Вильяма и как человек, не сумевший хоть как-то помешать случившемуся.
Можно сказать, что в этот раз Эльфман серьёзно злоупотребил доверием к нему, но пока шло следствие по поводу смерти оперативника, пока не схлынула эйфория от ликвидации Кёнига, следовало браться за дело.
Оставшиеся дни Леонард провёл занимаясь прочими делами. Свой билет на премьеру он подарил Гильберту Несбитту с единственным условием - молодой оккультист должен был пойти только в компании прелестной дамы, дабы приобщение к прекрасному помогло снять стресс и залечить душевные раны. Во всяком случае старшим товарищам подобает помогать младшим, особенно в амурных делах.
Что касается наследия главного серцееда их Департамента, томик поэзии Бритиша получил своё пристанище в стенах "Шекспира и Компании". Там, в Париже, среди книг, вина и лучших литературных умов современности, Эльфман провёл некоторое время перед поездкой в Санаториум. Общество Хэмингуэя, Фицжеральта и Джойса заставило Эльфмана вспомнить о своих записях, которые, хотя и являлись мемуарами, вряд ли могли бы восприниматься этими американцами чем-то иным, кроме сказки или фантастики. Впрочем, это было к лучшему.
Сидя на залитой солнцем Рю де Л'Одеон, Леонард Эльфман пил чёрный кофе и наслаждался спокойствием.