Надо признать, что у Пуха, наблюдавшего за развитием событий, так сказать, с условно безопасного расстояние и просто от них охреневающего очень в скором времени появилась возможность охреневать не "просто", а "ваааще": порыв ветра, закрутившийся вокруг места приземления мелкого волшебника, грозил в самом скором времени превратиться в настощее торнадо, срывающее со своих мест не только неудачно попавших в него террористов, но и куски потолка и громоздкую каменную дворфийскую мебель, весившую явно потяжелее их.
Мистера скрытного, занимавшего явно самую безопасную позицию, просто отбросило в ангар. Милене и Блэку пришлось хуже, однако даже будучи сорванным с места, маг плоти оперативно вцепится когтями, появившимися на руках и ногах в ближайший стационарный предмет и все еще удерживая похищаемую принцессу похоже тоже собирался отступать, если та, конечно не планировала ему в этом мешать. Что возможно был не самый лучший план, учитывая перспективу держатся самостоятельно, чтобы куда-нибудь в вихрь тоже не улететь.
Через главный вход тем временем прорвался, почти не встретив сопротивления танк, однако затормозил перед входом в конференцзал. Похоже, экипаж оного тоже взял пример с пуха, принявшись охреневать нулевой видимости и летающим вокруг столам... ну или просто не имея возможности ехать дальше, не задавив кого-нибудь из ученых, что пытались бежать, разделившись примерно пополам на тех кто был ближе к выходу и те, кто решили попытать счастья и сунуться в ангар.
Русс был не уверен относительно того, что он делал в этот момент. Кажется последней мыслью было то, что он собирался убить проклятого козла, после этого лишь кровавый туман и вот он стоит над изувеченным расчлененным трупом со вскрытой грудью в луже крови, удерживая одной рукой нож и все еще бьющееся сердце противника второй. Во рту непроизвольно начинает скапливаться слюна и организм настойчиво требует поглотить заслуженный трофей. Разум все еще способен сопротивляться и в случае необходимости стоять на своем, однако довольно быстро приходит понимание о том, что стоит ему начать сопротивляться, как сила молитвы сойдет на нет, оставив его перед лицом готового мстить за поверженных товарищей врага практически без сил.