Сны Юки были путанными, странными, вязкими. Он будто бы тонул в болоте, и, все дальше и дальше проваливался в эту бесконечную мглу. Он падал и падал. Пока мягко не приземлился в центр гигантского поля. Юки лежал где-то в районе высокогорья. То тут, то там, над землёй возвышались острые пики горных вершин, испещренные травой, деревьями, и теми же цветами, сиреневыми, будто бы сама ночь. В свете одинокой луны, среди облачков холодного тумана, он мог очень внимательно рассмотреть эти цветки. Пять ярких лепестков, словно гарда, обхватывали множество желтых язычков-пестиков, что складывались в подобие нежного всполоха. Цветки кучно росли на гибком, твердом стебельке, и, жадно тянулись к ночному небу, ласкаемые обманчивым светом луны. В этом месте пахло чем-то терпко-сладким, будто кто-то натер одежду Юки корицей, и, отправил гулять по душистому лугу полевых цветов. В этом поле, в этом клухом одиночестве, парень ощущал, как медленно растворяется, становясь одним из этих диких ночных цветов. Или же, он был одним из них с самого начала? В голову ударила пьянящая лёгкость, а по телу прокатился глубокий голод. Голод, порождённой пустотой в груди, что не заполнишь ничем на свете. Ведь это пустота от утраченного им человеческого сердца. Юки непроизвольно заревел. И, голодный звериный рев был ему знаком…
…Юноша проснулся в холодном поту. Подушка, простыня, и даже больничный матрас под ним были мокрыми. Он буквально резко вскочил, будто бы с него кто-то сбросил оковы. Тело его и вправду было невероятно лёгким. Нога его зажила… всего за одну ночь. Обычно, от таких ран квинси, даже с их чуть ускоренной регенерацией, оправлялись не менее недели. А его раны почти прошли. Осталась лишь одна – рана на боку, оставленная Кроком. Но и та стала затягиваться, отзываясь лишь легкой болью, и, скованностью движений. В остальном же, слабость его почти полностью прошла. Когда Юки двинул головой, он заметил, как с его лица посыпалась белая крошка. Если бы он провёл ладонью по лицу, то заметил бы, что над его бровью прилип кусочек чего-то белого, и хрупкого, как глина. Стоило ему к нему прикоснуться, как тот рассыпался в пыль. Духовное чутьё Юки резко скакнуло, когда совсем рядом с собой, где-то на первом этаже больнице, образовался сгусток реяцу неизвестного пустого. Он четко ощущал, как в пространстве открылось «окно» в междумирье, и, из него в холл больницы вот-вот вывалиться голодный дух. Эманации пустого были чуть размытыми, и, нестабильными, а значит, это был низкоуровневый пустой. Такой, с которым юноша справиться даже в таком состоянии. Да что там, с таким бы даже местный синигами справился бы, если бы не побоялся драться!