Уже по дороге в Бастонь Ник чувствует, что выдохся. Как вот тогда, во Фламизуле, между атаками, как вчера на башне. Апатия какая-то. Вот прямо аккурат его хватило сказать последние слова солдатам - и все, как отрезало. Если бы сейчас начался обстрел или налёт, он бы, наверное, никуда бы не пошёл. Дело даже не в том, что хочется спать - спать как раз особо не хочется. Ничего, сказать по правде, не хочется. Только чтобы рука не болела, да она вроде и болит несильно, пока на морозе. Ничего. Скоро оттает. Тогда всё и начнется, а морфий, наверное, нельзя.
Но как только появляется начальство, рефлексы срабатывают - тело само собой приосанивается, голос сам собой становится тверже. К счастью, говорить особо ничего и не надо. Этот Браун вроде и доволен. Ну доволен и доволен, и хорошо.
- Ясно, - Ник даже не глядит на свою куртку. Ответ не совсем по уставу, но Браун только капитан, да и вроде как не приказывает. Наверняка она и правда выглядит так себе.
И тут же думает: "Вот херня!"
Почему Браун думает, что отдохнуть означает - посидеть среди засаленных, закопченных рож и насладиться их чавканьем и гоготом. Да не, в общем-то, Бейкер не против, но просто... просто лучше всего он отдохнул бы без Брауна! И вообще без никого. Просто лег бы и лежал и смотрел в потолок. И лучше бы никакого отдыха, чем такой. Лучше сразу доложиться, в какой угодно куртке, а потом сразу лечь и заснуть, провалиться, исчезнуть отсюда, попасть куда угодно - пусть даже в тот же город, где ему снилось безумное такси и кино.
Ладно, какая разница, пожрать все равно надо.
Ник садится за стол со всеми. Находится миска и ложка для однорукого офицера. Должны в этом быть хоть какие-то плюсы, а?
В зал вплывает военная полиция.
Сложно сказать, красива ли эта девушка. Потому что, черт возьми, Ник вдруг ловит себя на мысли, что любая на её месте была бы, наверное, королевой красоты. А интересно, сколько ей лет? Лет тридцать? Может, и поменьше - форма-то старит. Так часто бывало в вест-пойнте: в форме вроде все такие орлы, а без формы - мальчишки мальчишками, таки не то что виски, таким, молочные коктейли пить надо.
Здорово было бы сейчас угостить девушку молочным коктейлем. Вообще, любую. Вообще какую угодно. Но здесь нет молочных коктейлей, нет девушек, а есть сержант полиции. А даже если бы и было что-то из вышеперечисленного, то уж точно нашлись бы счастливчики поперек Ника - видок у него не тот, чтобы на него клюнула даже старшеклассница. Дело даже не в куртке, не в подбитом крыле (ребята говорили, такое дамочки как раз любят), а в том что он вымотался. Контузия опять же. Ник, наверное, сейчас выглядит, как будто его ударили пыльным мешком по голове, и в общем, примерно так оно и было. А тут - взрослая молодая женщина, еще и на службе. Господи. Какая разница? О чем ты думаешь? Ну и ладно. Очень надо.
Бейкер прячет глаза, левой рукой кое-как, устало и сердито, ковыряется в тарелке: говядина убегает от ложки, как будто несчастную корову забыли пристрелить перед тем, как отправить в суп. Ничего! С ранением всегда вид более бравый, для характеристики полезно и вообще. "Пурпурное сердце" опять же хорошо будет смотреться, даже если больше ничего не дадут. А то с начала войны ни одной медальки, даже как-то неудобно, вон, у этого шпака Валентайна даже звезда есть. А так хоть что-то.
Утка-то что-то подевался куда-то. Только-только ведь крутился тут с блокнотиком. А вот он как раз. Докладывает хрень какую-то. Кто там где остановлен, сержант, это не тебе судить и не тебе докладывать. Твоя доля - потери и трофеи. Ну ладно, главное, вид хоть немного бравый. Черт с ним. Разрешите, говорит, идти. Рановато он намылился, ну ладно. Надо бы, конечно, не разрешать. Сержант ещё должен там... что-то должен, Ник уже сам не помнит, что от него хотел. Проверить там... что-то. Как матчасть и личный состав это самое... разместились, наверное.
- Иди, - кивает Ник.
Даже уже все равно, в какой он там каске, залетчик херов.
Неожиданно звучит её вопрос, Ник делает усилие, чтобы не вздрогнуть, поднимает глаза.
- Рад познакомиться, - говорит он с затаённой надеждой. - Да чепуха, ранение на четвертак, мэм. Не успею научиться держать ложку левой рукой - а уже заживет. Играл с краутами в бейсбол и забыл рукавицу в штабе, - он даже находится, как пошутить.
Но как только он узнает, что интересует её рядовой Саммерс, а не он, энтузиазм испаряется. Ну да, ну да, губу раскатал.
- Пойдемте сразу, - говорит он. - Джентльмены...
За столом можно не спрашивать у Брауна разрешения отлучиться. Кидает взгляд на орла, типа идёт он там или нет. Если нет, то и не надо! Хватит на сегодня общения с орлами. Целую подушку набить хватит.
- Лучше сразу, - говорит он бесстрастно, и все равно неуловимо вставляет извиняющуюся нотку.
Они доходят до комнаты, он просит садиться.
- Извините, что заставил вас посреди обеда бегать по лестнице, просто не хотел при личном составе. И тянуть не хотел. В общем... Рядовой Саммерс погиб сегодня в бою за Фламизуль. Я лично этого не видел, но рядовой Уиндер, который должен был за ним приглядывать, может подтвердить мои слова. Если хотите знать подробности - Саммерс остался прикрыть отход товарищей, но его позицию накрыл танк и его похоронило развалившимся домом. Рапорт я подать еще не успел, мы только вернулись. Я там все укажу.
Он поднимает глаза, встречается со взглядом карих глаз и выдерживает его.
Это легко, потому что он-то был под Фламизулем.
Но это и нелегко: потому что он-то здесь, а рядовой Саммерс размазан полутонной кирпичей по доскам пола в какой-то лачуге.
- Хотите курить? - вдруг, неожиданно для самого себя, предлагает он. - Или хотите сразу вернуться?
Он почему-то не сомневается, что сержант Вэнс курит.