Ник молча кивает.
"Одной проблемой меньше."
Вообще пока нет проблемы. Саммерс наверняка погиб. Никому наверняка до него нет дела в этой суматохе. Но все-таки мало ли что, а вдруг спросят. Вот рапорт, вот подпись рядового Панды, все, отвяжитесь, идите его спрашивайте. Я вообще ранен был, контужен и командовал боевой группой между прочим, а про Саммерса вашего тоже подумал. А Панда, ну а что Панда? Приказ присмотреть был? Был. Отказаться, правда, не мог. Но мог принципиальную позицию занять. Скажем, могу либо то, либо это. А теперь вот мог бы сказать не, не подпишу. И что тогда? Отправил бы тогда его Бейкер на нейтралку и дальше к этому дурацкому дому?
Одного рядового отправить на нейтралку.
Или рискнуть карьерой. А то мало ли что? Скажем, всплывет где-нибудь в лагере военнопленных этот Саммерс, а Бейкер выходит его в бой выпросил под свою ответственность, а тот, выходит, к немцам перебежал? Или как?
А тут точно знаешь, спокойно спишь, воюешь дальше.
Послал Панду, тот сходил, посмотрел (кучу развалин разгреб незаметно так, да?). Или не Панду даже.
Да не. Чушь это все. Никого бы не послал. Когда из-за уже погибшего подставляют живых - это хуйня, а не командование. То самое место, где надо притормозить, потому что карьера карьерой и личное дело личным делом, но когда начнешь такую херню творить, люди в тебе могут и разувериться, и тогда уже неважно, насколько безупречным вышло личное дело - не бывать тебе хорошим командиром. Потому что когда люди тебе не верят, ты им тоже не веришь, а это, как ни крути, нужно.
Но все равно, молодец Панда, что согласился.
- Отстучи, что приняли. И все, - отдает Ник бумажку Мнемморману.
И тут же Миллс с какой-то такого же рода херней привязался. Ник слушает его, ничего не понимает. Какой немец? Какой покойник? Чей друг?
Херь какая-то.
- Так. Еще раз. Меня тут это... контузило малость, - хмуро, но как бы и оправдываясь, говорит он. Миллс - один из немногих людей тут, который стоит того, чтобы перед ним оправдываться, и не воспримет это как приглашение сесть на шею.
Вон оно в чем дело! Херь, конечно, полная, вдруг там снайпер какой-нибудь или просто пулемет резанет напоследок? Ну ладно. Судя по взгляду, очень уж хочется штаб-сержанту что-то там такое вывернуть, чтобы почувствовать, что он не просто солдат "заряжай-наводи-жми". Окей, окей, чем бы дитя не тешилось, лишь бы осколок в башку не прилетел.
- Бери Бивера и идите втроем, - внезапно переходит на "ты" Ник, всегда до этого бывший с Миллсом на "вы". Слишком он устал для этих всяких китайских. - Слушайся его во всем только. Скажет лежать - лежи. Скажет ползти - ползи. И это... возьми пистолет и держи наготове в кармане. Береженого... сам знаешь. Свободен.
Ник и правда устал. Он раздает несколько указаний - кому за чем проследить, куда отправить раненых и тому подобное.
В общем-то, надо и правда отдохнуть, а то уже какая-то неуверенность в ногах появляется и кружение в высших эшелонах нервной деятельности. Но вот есть одна вещь, с которой откладывать нельзя.
Валентайн, прежде чем уйти по своим делам, собирает танки и, соответственно, танкистов. Ник задерживается у танков. Подходят еще какие-то парни с нашивками сержантов, из орлов. Бейкер со своей рукой на перевязи старается сам держаться гордо и героически, как подбитый торпедой, но не вышедший из боя крейсер, ну, или хотя бы эсминец.
Он смотрит на сержантов.
Сержанты смотрят на него.
"Ну вы же танки-то оставите?" - написано в глазах у сержантов.
"Ну вы же позиции-то оставили," - написано в глазах у Бейкера.
Эта игра в гляделки ему быстро надоедает, он уже собирается уходить, и, видимо, сержанты читают это на его лице.
Следует короткая армейская словесная игра в звания и фамилии, ну и потом как водится: "ну мы это... истребитель оставляем, да?"
"Капец они наглые!" - устало думает Ник.
- Вы в танках не особо шарите, да, сержант? Это с виду только пушка да броня. Танк после боя - капризнее кадиллакка. Только этот кадиллак выдерживает попадание снаряда в тридцать фунтов, который бьет по броне со скоростью в тысячу ярдов в секунду! Представили? Подшипники трескаются, болты срывает с мест, проводка отлетает... С виду ничего, а потом танк отказывает на ровном месте, застывает и превращается из грозой боевой машины в стальной гроб! А дядя сэм отслюнявил пятьдесят штук баксов не для того, чтобы танк ломался на ровном месте, понятно? Я понятно объясняю? Вот поэтому мы и гоним их на Аварийный Пункт. Но вот один тут танк был потерявший ход, его мы оставим. Его можно как ДОТ использовать, - поясняет Ник. - Как вашего лейтенанта-то зовут? Вот. Я предупрежу экипаж.
Сержанты не выглядят слишком довольными, но хоть чем-то порадовать своего командира смогут - и то хорошо.
Они расходятся по углам ринга - сержанты двигают к своему начальству, которое где-то там задержалось, а Ник - туда, где курят командиры танков.
- Чаепитие в разгаре! - приветствует он лейтенантов. - Так. Рассусоливать не буду. Поработали хорошо, вон, горящие "Пантеры" лучше всяких слов, да, джентльмены. Хотя проблемы во взаимодействии были. Кто что имеет доложить - докладывайте по порядку.
Доклады, в общем, вполне ожидаемые, ничего интересного. Все, понятно, ждут, что будет.
- Рапорт я подам позже полковнику, - сообщает им Ник. - Но вы и так представляете, что там будет. Гонзалес - так держать, хорошая работа. Остальные - дрались хорошо, а до этого в критический момент чуть не свалили. Джентльмены! Любая операция, где вы в резерве - означает, что пехота ложится костьми, чтобы вы вступили в бой в наилучших условиях. Чтобы противник оказался ослаблен, не готов, и вы грянули как гром среди майского неба! Как сегодня. А если вы из-за какого-то недопонимания или панических настроений отдельных офицеров отступаете, сваливаете, это что значит? Что все жертвы пехоты, которая там зубами, ногтями держится за землю - всё зря. Потому что все ради вашего удара. Имейте это в виду. Исходя из выше... ну, понятно... короче. Лейтенант Ортис молодец, проявил стойкость, будет отмечен в рапорте. Лейтенант Крайтон... ваши действия к счастью никому не навредили. Выговор вам объявлять я права не имею, но изложу дело письменно в точности как оно было. Ваша машина временно остается в распоряжении десанта - как огневая точка. Их командир, - Ник называет ничего ему пока не говорящую фамилию. - Осмотрите машину, составьте опись повреждений, мы пришлем запчасти позже. Всем остальным привести машины в боеспособное состояние насколько возможно и быть готовыми выступить через полчаса. Все, джентльмены.
"Я спать", - чуть не добавил он.
Дошел до окопа, спустился и сразу сел на дно. Даже сигарету... хотя сигарет-то и... неважно.
- Капрал, я подремлю полчаса. Разбудите, как команда будет готова выступать. Будет происшествие - разбудите, - добавляет он таким тоном, что становится ясно - если крауты не пойдут в атаку, причем силами не меньше полутора танковых дивизий, будить его не надо.
Земля сука промерзшая, и еще мерно, как часы с боем, долбят выстрелы противотанковых пушек - это они пантеры немецкие добивают. Согласно приказ... прика... при...
И Ник уже дышит глубоко и ровно, спит, осторожно прижимая раненую руку здоровой. Молодость берет свое. Через полчаса его разбудят и он не будет ни бодрым, ни веселым, не будет ни свежим, ни отдохнувшим, но эти вырванные между боями полчаса позволят ему не развалиться на ходу, не отрубиться, не сморозить глупость в полусне. Этому он научился еще на манёврах.