Бейкер ползет чуть позади общей линии. Прошли те времена, когда офицер шагал перед строем с обнаженной шпагой. И сейчас остались моменты, когда надо вести людей личным примером. Но это - работа сержантов, а работа лейтенанта - придумать, как сделать так, чтобы в процессе этого ведения их всех не поубивали к чертовой матери.
И Ник, переползая по снегу, по грязи и по кочкам, чувствует вдруг остро и отчетливо, что от него сейчас ничего не зависит. Да и не было никогда за его короткую карьеру ничего подобного. Как так? А вот так! Никогда не было, чтобы он полз и знал, что на той стороне небритые люди в серых шинелях берут его на прицел, как мишень. Разве что когда ходили выручать Панду вчера. Но там была форма, там был азарт другого рода. А тут... просто ползи или сдохни. Или и то, и другое. И нельзя не ползти.
И тут же превращается из офицера со своим авторитетом, гордостью и амбициями в обычного солдата, которому приказали ползти по открытому полю, потенциально простреливаемому пулеметами и артиллерией. Это страшно. Ты чувствуешь, как дыхание сбивается не потому что тебе тяжело ползти (хотя оно и не просто), а потому что сердце колотится в груди. Руки дрожат. И ничего от тебя не зависит. Вот приказ. Вот цель. Там - враги. А ты ползешь, как букашка, как таракан, одна меткая очередь - и ты станешь удобрением для этого поля. Зачем? Почему? Потому что так приказал какой-то засранец с лычками? Господи. Как это бессмысленно, рискованно и страшно, ползти вот так. Метр за метром. Метр за метром. И ждать выстрелов. Вот сейчас начнется! Вот сейчас накроют. И что делать? Лежать? Бежать? Назад? Вперед? Продолжать ползти стиснув зубы? Командовать? Да кто будет слушать команды-то вообще...
Но метр за метром они ползут и достигают цели. Самые волнительные - последние сорок метров. "А может, обойдется? Ну, пожалуйста! Пусть обойдется в этот раз!" И хочется одновременно встать и добежать, а в то же время не вставать и продолжать ползти. От этой разноголосицы аж руки подрагивают.
На последних десяти метрах Ник, побледневший, грязный, приходит в себя. Его даже слегка подташнивает. Испугался, мандражнул прямо. Уф. Хорошо не заметил никто и выдержки хватило. Вроде бы. Вот. "Это я офицер еще, а каково солдатам?"
Нет запала даже злиться на себя. Сам придумал план, сам отдал приказ, сам его выполнял - и так перетрухнул!
Нет сил даже выругаться на себя. Ух, бля. Все-все, приходи в себя. Все закончилось. Ну, не все, но поле это чертово закончилось.
- А?! Что?! - аж вздрагивает он от вопроса Мнеммормана. - Пусть занимает позицию к северу. Он должен нормально дом видеть.
"Чем больше к нему сейчас внимания, тем меньше к нам".
Чисто машинально пытается стряхнуть с шинели налипшие комья грязи.
Десантники с Уткой перемещаются на ту сторону. Все хорошо. Все по плану. Теперь не тупить. Сначала их группа должна пройти два дома, потом Валентайн выдвинуться через открытое пространство.
Осторожно выглядывает, осматривая Фламизуль. Уже не в бинокль, а так.
- Уайт, веди вперед по плану. В маленькую одноэтажку, а я следом.