Ну наконец-то! Ста пяти миллиметров, тяжело перемахнув церковь, взбивают землю пополам со снегом. Блеск огня и грохот разрывов — как концерт самого лучшего в мире оркестра. Опадают вздыбленные ими бурые тучи, колючий зимний ветер уносит дым и пыль. Это грозное и тоскливое зрелище, и крауты начинают уносит ноги.
Особенно Ника радуют танкисты, рванувшие во все лопатки из танка. У него, наверное, от разрыва совсем двигатель заглох, вот и психанули. Идеально! Ещё горючку оттуда сольем!
Немцы повсюду отступают. Торопятся, уматывают. Нет, что ни говори, вовремя сюда Ник с парнями метнулся. А то бы взломали, как пить дать взломали бы оборону. Удар-то сильный был.
Но кое-что омрачает сладость победы.
— Про чашки потом! — обрубает он танкиста.
Всматривается в дым, выискивая медика. Того нигде нет. Оживает рация.
— Уайт! Бери танки и атакуй на своём фланге! Надо нанести как можно больше потерь! Давай! Я попробую Харлока выручить! – откуда Уайту знать, в какой переплёт попал Харлок?
Несколько секунд Бейкер думает. Правильно ли попытаться обменять пленных? Имеет ли он на это полномочия? Ведь этого пленного даже ещё не допросили. А имели ли немцы право брать в плен некомбатанта! Ебучие юридические тонкости. Сюда бы студента этого, Утку, и полчасика на решение. Да где там...
"А, плевать!" — зло думает лейтенант. — "Это мой человек. Он может спасти ещё много жизней! Плевать на это крючкотворство, надо действовать!"
— Тащи краута на первый, живо! — приказывает он Гонзалесу. — Флорес! Прикрываешь отсюда! Остальные! До построек впереди! Оружие наготове! Во что попало не палить! Добежать и занять укрытие! Идём менять пленного краута на медика. Готовы? Бегом... Ммммарш!
Спускается, стуча ботинками по ступеням, бинокль молотит о грудь. В руках — винтовка. В голове — холодная злая пустота. А там не должна быть пустота. Там должны быть грёбаные немецкие словечки из разговорника. Ну-ка, как там?
— Хальт! Их хабе дойче... Гефанген! Панцер Зольдат! Ду хаст унзере занитета! Аус... Аустауш! — кричит Ник в дым перед собой, не особо надеясь услышать в ответ что-то кроме пулемётной очереди. Поэтому он прячется за углом домика, едва выглядывая наружу.
— Харлок! Подай голос! — добавляет уже по-английски. Может, его уже и пристрелили под шумок.