— Триста-двадцать-первый, триста-двадцать-первый, — подтверждает Бейкер.
Начинается завершающая часть беседы — соблюдение "армейского этикета". Ник уже решает, что это будет скучная часть пустопорожней болтовни, но тут оказывается, что кто-то разболтал про припасы на блок-посте. Зачем, спрашивается? На кой вот хер? Кому язык шомполом проткнуть? Кто у нас такой недотепа? Или наоборот слишком башковитый? Этот шпак писклявый? Или интеллигент-сержантик Миллс? Или какой-то рядовой из пехоты? Или не рядовой?
А Браун-то вот сука! Еще и понять дал! Типа мне про тебя все докладывают. Ты ему это отдай, то привези, а он вот как. И еще такой "сработаемся"! Да хуй там мы сработаемся, твое величество капитан говнодавов и глава тайной блядь полиции!
— Так точно, — говорит Бейкер, вставая. — Разрешите идти?
На душе как будто крауты нассали.
— Ругать он блядь не будет, — сквозь зубы бормочет себе под нос Бейкер. — Ахуеть просто можно!
Нет, в жопу эту дурацкую пехоту. Надо тоже будет за ним как-нибудь последить. И если что Робертсу сразу. Хотя как за ним последишь? Это он тут в штабе сидит на жопе, как король Сардинии, блядь, а ты носись по каким-то лесам, вытаскивай каких-то голодранцев замерзших, лежи под минами, а потом отдавай трофеи хуй пойми кому, дармоедам каким-то!
Сука просто, а не война.
"Но кто же доложил?"
Терзаемый этим вопросом, Бейкер идет проверять, как устроился на ночь его отряд (для начала хорошо бы выяснить, где), в каком состоянии и где находится техника. Также он собирается проверить, чем питаются бойцы (путем поглощения своей порции, а то от голода уже ноги подкашиваются), а в качестве заключительной части плана — заснуть и спать до утра, приказав Флоресу разбудить его за час до рассвета.
Несмотря на обиду сейчас ни сил, ни настроения на новые конфликты внутри подразделения нет.