Надо сказать, вместе с деймосовцами Ареса тоже хорошенько так проняло, разве что не от аспектной волны, а от осознания факта, что церковники оказались достаточно компетентны, чтобы против сильного менталиста, коим бог войны на все двести и являлся, выставить бездушную железку. И совсем уж накрыло Ареса, когда он понял, что оказался в самолете, у которого не только один из двигателей подбит, но еще и отрезана связь от двух других вместе с возможностью командовать воздушным сражением.
Все трехтысячелетняя жизнь - та, что начиналась с сознательного возраста, - перед глазами не проносилась, поскольку при всем страхе в такой короткий промежуток времени не укладывалась, но вот последние события очень даже отчетливо встали перед мысленным взором. В трех вещах Эниалий был неподражаем - в умении выбирать неправильных друзей, в умении наживать врагов практически на ровном месте и в умении при посильной помощи первых и вторых загнать себя в такой кромешный Тартар, из которого он пожалуй только способностями беглеца и выбирался. Но прыгать с херсот километров, рискуя при всей крепости тела аватара отбить себе все внутренности о водную гладь, было все еще рановато. Да и боевых жрецов было жалко до чертиков, ведь судя по последним коротким сообщениям из Никарагуа бог войны уже рисковал потерять их всех.
Соображения о том, что же ему делать, привычно перемежались обещаниями в скором времени исправиться, начать жизнь с чистого листа где-нибудь с понедельника, пожертвовать денег на строительство приюта для сирот-детей войны и сделать что-то там еще разумное-доброе-вечное, о чем Арес имел представление столь смутное, что вместо того, чтобы давать волю фантазии, старался наоборот изо всех сил свою мрачную фантазию сдерживать, чтобы не рушила чистоты помыслов. Сделает что-нибудь доброе и все тут, в сути дела по ходу разберется.
К сожалению, помочь столь чистые помыслы ничем не могли. Можно было силой Аспекта Войны внушить своим ребятам боевую ярость, да только вероятность что они поубивают друг друга, вместо того чтобы обращать внимание на маленькую точку на горизонте, она же не лезущий в ближний бой Госпитальмен, была как-то слишком велика, особенно без руководящих указаний.
В связи с этим становилось ясно, что молиться богу войны в такой ситуации было не особенно полезно. Скорее уж стоило готовиться к воде и истово слать молитвы Посейдону, но кажется, у дяди Эниалия сейчас в отсутствие сколь-нибудь широкого культа не было возможностей прийти на помощь беспутному племяннику, даже если было бы желание, какого за морским стариканом отродясь не водилось. Тааак... А кто у нас там теперь за него?..
Мысль была настолько безумная, что могла придти только в объятую самым сильным страхом голову. Как там звали того "северного лоха"-спасителя утопающих? Хафьёд! Нет! Так назывался тот сраный скалистый остров. Нья-, Нюо-... Ньёрд! Быстрый тип. Правда, быстрый при спасении своих людей, на которых ребята Ареса так неосторожно напали и вроде как кого-то даже подорвали ракетами, но бог войны что-то не припоминал, чтобы с кем-нибудь иначе завязывал знакомство. Времени обдумать все перипетии подобных взаимоотношений и рассчитать самую ничтожную вероятность получения помощи не было, поскольку в большинстве своем то ушло на рефлексию, так что Арес больше не думал, он действовал.
На необычайно легких ногах, со сверхчеловеческой скоростью он побежал в грузовой отсек, чтобы лично передать жрецам, что в силу чрезвычайной обстановки надо временно сменить конфессию. Молитва самого Ареса так вообще должна была быть на порядок посильнее и погорячее остальных, во-первых, потому что такой страх за свою жизнь и вообще судьбу вряд ли хоть кому-то был присущ, а во-вторых, потому что его в свою очередь могли продолжать питать молитвами загрузившиеся в самолеты, связь с которыми прервалась.