Гайир почуял кровь врага, и с этим запахом льющейся по бедру великана крови, пришло адски сильное возбуждение. Краем глаза зацепив картину схватки демонов, Гайир захотел, чтобы "Удача" впилась в роскошное тело своей противница клыками, когтями, стиснула судорожно дергающееся тело в идеальном захвате хитиновых чешуек. И раздавила, и растерзала, и упилась, и насытилась, и все это сделала так, чтобы та все же не умерла, а была бы жертвой и участницей этого действа.
Нет ничего более различного по сути, чем страсть поединка и страсть соития. Там губы трепещут, скользя по нежной коже, здесь мощные удары грубо крушат кости.
Но нет и ничего более схожего.
Гайир часто радовался, что Иштар, в великой милости, открыла ему это еще давно, и он мог наслаждаться и тем, и другим. Ведь даже хорошие воины и хорошие любовники порой не замечают этого волшебного ощущения — все тело одновременно расслаблено, лишено зажатости, но в тот же момент находится в состоянии наивысшего тонуса, а разум чист и в то же время проворен, легок.
Упиваясь боем, Гайир пожелал не отставать от асурки, и усилил натиск.