Сказочник, оставшись наедине со своей... с семьей мертвеца Адама, натурально оробел. Прямо не знал, что сказать Ксении и... как же ее зовут-то, черт побери? Молча глядел на бледную женщину, сконфуженно размышлял о дурной судьбе этого рода.
Оклик Маркина вывел из этого глупого состояния. Сказочник с готовностью подскочил, виновато улыбнувшись Ксении, и направился на кухню.
- Да что же вы все никак не можете... - простонал, завидев пистолет в руке кровососа.
Тягомотина ужасная. Корнет этот вцепился в бедную Ксению, не отпускает. Надо отдать должное - уперся. Надо что-то решать, и решать быстро. Вернее - решаться.
- Александр, дайте нам пару минут наедине с Кирюшей, - наконец проговорил Сказочник. - Последняя попытка все решить мирно. Честное слово, дальше только варианты кровавых бань в голову лезут, но Ксюша ведь...
Когда Маркин вышел, рыцарь Королевы Призраков плотно прикрыл за ним дверь, постоял несколько секунд спиной к Корнету, собираясь с духом. А когда обернулся, ни следа улыбки, ни намека на благожелательность, которую излучал с самого утра. Тяжелый взгляд, складки у рта, на ствол в руке вампира даже не смотрит.
- Ты знаешь, кто я, - небрежным жестом откинул полу плаща. За поясом - рукоять кольта. Та самая рукоять, которой мертвец Адам размозжил лицо Унгерну. - Знаешь, что я пришел за своим. Знаешь, что больше всего на свете желаю упокоить тебя. Делаешь вид, что не знаешь, но в глубине души почуял все, едва я переступил порог этой халупы. Теперь можешь перестать прикидываться. Ты все видишь. И ты знаешь, что я преступлю любую клятву, чтобы взять свое. Решай.