— Вишнёвое? — робко улыбаюсь я. — Я думала... Ну не знаю... Со вкусом лесных ягод? А я больше всего люблю трубочку. Бабушка говорила, они в СССР "Лакомкой" назывались. Вот такое моё любимое и есть.
Когда Сергей вручает мне мороженое, я собираюсь было протестовать, мол могу за себя сама заплатить и всё такое, но потом сдаюсь перед его напором. В конце концов, это не так уж и важно... И - чего уж греха таить - даже приятно. Мне требуется время, чтобы засучить рукава, а потом - разорвать упаковку.
Надо сказать, что есть такую трубочку, особенно когда она в руках, а не в тарелке, куда более трудно, чем эскимо или даже стаканчик. И поэтому, пальцы мои неизбежно покрываются шоколадом.
— Нет-нет! — спешу успокоить Сергея я. — Феи меня больше не беспокоят... Наверное.
Обнажённые ножки... Возбуждение...
Я мотаю головой, словно хочу прогнать назойливую мысль. Но она похуже комара в тёмной комнате. Столь же настойчивая и вредная.
Кровопийственная мысль, я бы сказала.
— Я тут встречалась с твоей... соседкой, — я очень стараюсь, чтобы голос мой не выдал возмущения, а также того чувства, которое принято называть "ревностью". — Я так поняла, у тебя с Ариадной очень... добрососедские отношения, да?
Ты что творишь?! Зачем ты вспомнила Ариадну? Ты чего хочешь добиться? Ловкий такой приём - перейти в контратаку, особенно когда твой "противник" и нападать-то не собирался, да и не "противник" вовсе.
"Многие пророчества не исполнились бы, если бы не были произнесены вслух, - вдруг всплывает в голове мысль. - А многие бы не исполнились, если бы им не пытались помешать. Окстись, девушка! Не рой себе могилу".
Поздно. Слово не воробей.
Смотреть на Сергея я не решаюсь. Стыдно.