Небо над их головами сотряс гром, оно стало непроглядно чёрным. В воздухе запахло масляными красками и дурманящими травами.
- История началась... хи-кхи-хи... в Аркадии... Царстве Потерянных...
Энки захотелось зажмуриться: небо взорвалось вихрем цветов и оттенков, большинство из которых не мог воспринимать человеческий глаз. Но девушка могла. И видела в пёстром, провоцирующим тошноту мареве рождающиеся картины. Она не могла до конца осознать, что конкретно сейчас видит - древние города, заснеженные джунгли, кипящие моря, рушащиеся пещеры, космос? Всё так быстро менялось, безмолвно перетекало друг в друга, искажалось сумасшедшими формами и колоссальными размерами, что к Энки только спустя несколько секунд пришло озарение.
Аркадия вмещала в себя всё. Абсолютно всё, что было, даже до рождения первого живого существа и первой звезды в людской вселенной. Абсолютно всё, что есть в мире людей сейчас. И абсолютно всё, что могло быть в будущем, ожидающее своего часа, чтобы войти в сны и разум человека. Зыбкие образы грохотали и визжали, это чувствовалось даже через безмолвные картины на небесах, постоянно перемешиваясь, умирая и рождаясь в бесконечном танце.
Но как только Энки невольно собралась коснуться сознанием калейдоскопа Царства Перворождённых, Барон прищелкнул зубами.
- Мы проиграли Пьяную Войну... Наше войско... кхо-кхе-хе... доблестных Летних Фей вернулось домой, снова уступив людям, выскочкам и паразитам их мир...
Небеса вновь исказились, превращаясь в нечто четкое и и устойчивое. Энки видела огромную площадь, вымощенную красными камнями. Вверх тянулись флагштоки с золочеными полотнами, трепещущими на ветру. Большая сцена перед тянущимися за горизонт рядами стульев была украшена цветами и яркими лентами. Тысячи сидящих на стульях людей были одеты в военные мундиры, фуражки на головах и белыми маски на лицах блестели на солнце. Эти ветераны, формой похожие на солдат Второй Мировой при параде, восторженно аплодировали, когда на сцене Барона награждали сорок пятой по счёту медалью.
Белокожая Фея, облаченная в зелёный китель с погонами лейтенанта, беззвучно смеялась и шевелила ухмыляющимися губами, видимо, произнося торжественную речь. Стоявшая рядом с ним женщина в военной форме благосклонно кивала, искоса поглядывала на Барона, и хихикала в ладошку после каждой шутки.
- Подарки... Медали, ордена, концерты... хе-кхе-хи... Банкеты, чаепития, годовщины... Летние Перворождённые до сих пор кружатся в лживом хороводе, лишь бы не вспоминать, сколько боли и ужаса было на той войне...
Барон-ветеран взглянул на женщину в форме. Та в ответ кокетливо накрутила на палец прядь своих роскошных светлых волос. А Барон, дурачась, показал ей раздвоенный язык.
- Но я и Шкатулочница, моя талантливейшая Чантико, нарушили главный закон Аркадии... Мы стали скучными... кхи-хи-хе... Мы полюбили друг друга... Мы ушли из Царства Потерянных...
Гигантский кинотеатр во всё небо показал одинокий кабриолет, мчавшийся по шоссе через бесплодную пустыню. Барон, переодевшийся в черный фрак жениха и нацепивший солнечные очки, вёл машину и рассказывал очередную шутку. Шкатулочница в пышном белом платье невесты сдавленно хихикала, утирая слёзы, похожие на жидкие алмазы.
Кадр сменился, и Энки могла наблюдать Фей, изображавших счастливую молодую семью. Кофе и мясо с маисом на завтрак, возня с машиной в гараже, страстные ночи любви в спальне. Барон носил алую рубашку и канареечного цвета брюки, Шкатулочница щеголяла оранжевым платьем в черный горошек прямиком из прошлого века. Около Барона постоянно крутились кошки и собаки, на плечи норовили сесть попугаи и обезьяны, а на колени, когда он садился за обеденный стол, заползали пустынные ящерицы и змеи. Шкатулочница, надев круглые очки, делала для этого неуправляемого зоопарка клетки и вольеры из проволоки и дерева, чтобы потом посадить животных под хитроумным замком. То же самое она делала с проходящими мимо их дома людьми - накидывала на них шипастые ошейники и оковы, а затем бросала в огромные тесные клетки. Просто смеху ради.
- Кхо-кхо-кхи... Шкатулочница решила сделать мне подарки... Она сделала мне забавные вещицы, скрепляя наш любовный союз за пределами... хи-хи-кхи... Аркадии... Совсем ослепла от почитания своего... хе-кхе... мужа... В часах была спрятана наша ярость, наш голод и наши танцы... Бумажник, свисток, билеты в кино, пуля... В них таились наша алчность, наша скорость, наш яд, наша правда... А шкатулка, где лежали те подарки... кха-ха-ха... Она была пропитана преданностью жены к мужу...
Шкатулочница, проведя годы в своей маленькой мастерской, наконец спустилась к Барону в гараж и со счастливой улыбкой вручила ему каменную коробочку, покрытую резьбой в ацтекском стиле и украшенную рубинами. Но Барон, испачканный машинным маслом, втянул носом воздух, а затем недовольно оскалился и выбил гаечным ключом вещицу из рук жены. На пол посыпались подарки, поблескивая в ярком свете ламп. Горестные рыдания Шкатулочницы перешли в крик, она в исступлении разбивала построенные ей ранее клетки с животными. Экзотическое зверьё разбежалось и разлетелось кто куда, Феи завели до омерзения обыденный скандал.
- Я был достаточно скучен, чтобы выбраться из Аркадии... хха-ха-ха... Но Шкатулочница была слишком скучна, чтобы понять... хххиии... Истинной преданности не может существовать между Перворождёнными... Прежде чем она канула в мир людей... стала Потерянной... ки-хи-хи... Мы заключили с ней пари, поцелуй на прощание... Мы должны были наперегонки докончить Пьяную Войну... Вытравить из Мехико-Сити паразитов и выскочек, которые плевали нам в спины, когда мы с позором отступали...
Барон сидел на диване в когда-то уютной гостиной и со злорадной ухмылкой кормил орешками попугая, который сидел у него на плече. Птица была размером с крупного филина, если не больше, с яркими желто-зелеными перьями. Беззвучно пошевелив губами, Барон повелел попугаю вылететь из окна. Энки смогла чётко разобрать имя, которое сказала Фея - "Хосефина Ларкомбас".
Шкатулочница кардинально изменилась после стремительного развода. Облаченная в рясу монахини, она неспешно прохаживалась между рядами мраморных статуй Святой Смерти, знакомой Энки по дому даунтейна Рино. Между изваяниями мелькали татуированные лица членов картелей, бледные предсмертные маски сторчавшихся наркоманов и пустых кукольных физиономий проституток. Фанатики Санта Муэрта держали в руках факелы. И они хотели сжечь вампира заживо.
- Я дал фору предательнице, пока искал способ заключить с... кхи-хи-хи... Игуалой Золотой завет и подчинить себе подарки, оставленные после ссоры... Но как ты знаешь, Ишкуина... Даунтейны мертвы, а значит, мертва и Шкатулочница... хо-хо-кхо... Её убили свои же солдаты, потому что Рамон Моралез очень не вовремя начал болтать... Так что мои шансы на победу в споре... ке-хе-хе... сильно повысились...
Небо вновь стало чистым и голубым. Поглощённая просмотром сей краткой истории и шелестящим голосом Барона Энки невольно поморгала несколько раз. Индейские ковры, чаши с ароматной едой, голова Феи верхом на мутирующем мёртвом теле. И та самая каменная шкатулка, косвенно принесшая Игуале и Мехико-Сити столько страданий.
- Моя милая Ишкуина... У тебя остались вопросы?