Людвиг наблюдал за парочкой и испытывал донельзя противоречивые чувства. С одной стороны, этот свинопас со своей женщиной явились сюда с очевидной и вполне определённой целью, а с другой.. Эти двое - первое настоящее развлечение(да черт возьми, хоть какое-то событие) за неведомую прорву лет. Ярость неупокоенного поневоле перебивалась жадным интересом от наблюдения за молодыми, полными жизни, людьми.. Особенно за женщиной.. Мужчина был мимолётно оценён, взвешен и признан чем-то средним между тягловым ослом и навозной кучей, а вот его пассия.. Можно было бы сказать, что Людвиг не способен оторвать глаз, если допустить, что у его нынешней формы существования имеется этот несовершенный орган зрения. Женщины всегда были его слабостью. Лицо её скрывала темнота глухого капюшона, но несмотря на то, что деревенская девушка навряд ли опережала внешностью первых красавиц Силлии, сейчас она казалась для него прекраснее всех женщин мира. За исключением лишь лишь одной.. Той, которой навеки принадлежала его душа..
Очередой поцелуй парочки на время полностью затмил в нём холодную ярость. Паладин уже и забыл, какого это - целовать мягкие и сладкие, податливые женские губы. Видения, раз за разом переживаемые им во время единения с кристаллом были прекрасны, однако являлись всего лишь лёгким эфиром, тенью того, что было поистине волшебно. Сейчас же перед ним находилась девушка из плоти и крови, а он мог только наблюдать. Людвиг испытывал почти физическую боль от невозможности прикоснуться к ней.. Положить ладонь на изящную талию, мягко притянуть к себе гибкий стан и, запустив вторую руку в густые шелковистые волосы, обжечь нежные губы поцелуем, наслаждаясь их вкусом..
Пелена благодушия слетела с паладина, когда мужчина в капюшоне двинулся вперёд, нелепо согнув колени и угрожая прохладной темноте гробницы копьём с наконечником из дрянного металла, держа при этом древко так, словно собирался воткнуть вилы в стог. Острое железо в руках почему-то всегда придаёт подобным идиотам уверенности. До их скудного умишка просто не в состоянии дойти тот факт, что убивает вовсе не оружие, а рука, которая его держит. Будь он прежним, Людвиг даже не стал бы извлекать клинок из ножен. Шаг вперёд, отвести наручем в сторону медлительный удар, нанесённый дрогнувшей рукой, и мощной оплеухой латной перчатки усадить на задницу зарвавшегося серва, вздумавшего протянуть свои немытые лапы к подарку богини. Впрочем, будь он прежним, никто и не дерзнул бы покуситься на его меч. От осознания собственного бессилия эр'Войс пришёл в настолько чудовищную ярость, что воздух под сводами каземата значительно похолодел. Это был своеобразный пик его сил, достичь которого ранее не удавалось, впрочем, радоваться этому факту тоже не особо выходило. Он мог лишь наблюдать.
Впрочем, как выяснилось, двое незваных гостей были не последним сюрпризом на сегодня. Нежась в бликах бьющего из камня яркого алого пламени, что озоряло сейчас стены каземата, многие годы не видевшие света, Людвиг почувствовал, как в нём разгорается давно позабытое чувство и имя ему было "азарт". Глядя на замершие у его саркофага фигуры, паладин злорадно и очень многообещающе усмехнулся. Ну, может не усмехнулся, но его эмоции сейчас вполне соответствовали этому выражению лица. Парень допустил ошибку, придя сюда, а за ошибки всегда приходится платить. Людвиг не собирался оставаться здесь навечно, чтобы в конце концов потерять крохи себя или сойти с ума под тягучим прессом времени. Он двинулся вперёд, поначалу боясь спугнуть свою удачу и осторожно вошёл в приветливо распахнутые "врата".