Лошадь одобрительно закивала головой:
— Мне нравится! И я могу его сама произнести: Тахрр-Тхуууна!
Сокрушительный удар, повергающий Гадрофа на землю, и последнее, что увидел Тодор — это родимое пятно под мышкой Гадрофа, точно такой же формы как у Тодора на ягодице. Гадроф упал и застыл. Неожиданно стало понятно, что бой закончен, и, что ещё более неожиданно, победителем оказался Тодор, а не Гадроф. Тодор, который большую часть боя делал непонятные манёвры и разглядывал топор противника и тулнеек в толпе. Тодор, который сам по себе и в половину не был так вынослив, как Гадроф. Тодор, которого мысленно уже похоронили все члены отряда, а некоторые и по нескольку раз. Никто уже не верил в его победу, все просто хотели, чтобы всё это уже поскорее закончилось, но раз за разом Тодор продолжал наносить удары, и уворачиваться от атак. И вот, Гадроф лежал в траве. Сильнейший из тулнеев не смог остановить упрямого дварфа.
Остальное племя из пяти дюжин рослых воинов затихло в изумлении. Стал вдруг вновь слышен шум морских волн, смешивающийся с шелестом прибрежных рощ. Где-то вдалеке кричали проснувшиеся чайки. Никто из воинов не знал, что делать дальше. Их вождь лежал без сознания, не в силах принять решение за всё своё племя, да к тому же только он хорошо говорил на Всеобщем, и без него переговоры с чужеземцами оказались задачей, за которую не каждый готов был взяться. Какое-то время они все молчали как истуканы, пока одна из тулнеек не нашла в себе силы и не вышла вперёд. Молодая воительница со светлыми заплетёнными волосами, она подошла к поверженному вождю, и объявила Тодору, а заодно и всем остальным:
— Ты убивал Гадроф. Его топор — твой топор. Его воля после — вы идти по земле нашей сквозь. Иди перед закат. Тару.