…В предыдущих сериях…
***
I canna help but haud thee dear,
My auld, storm-battered hamely sheilin';
Thy sooty lum an' kipples clear
I better lo'e than gaudy ceilin'.
Thy roof will fa', thy rafters start,
How damp an' cauld thy hearth will be!
Ah, sae will soon ilk honest heart,
That erst was blithe an' bauld in thee.
I thought to cower aneath thy wa',
Till death had closed my weary e'en;
Then left thee for the narrow ha',
Wi' lowly roof o' swaird sae green.
Fareweel, my house an' burnie clear,
My bourtree bush an' bowzy tree;
The wee while I maun sojourn here,
I'll never find a hame like thee!
***
Говорят, посуда бьется к счастью. Это поверье возникло, как и многие другие, из-за логики “возмещения”. Если по своей неосторожности, из-за глупой случайности, или по собственной воле вы разбиваете посуду, то, как бы подслащиваете ситуацию, склоняя судьбу на свою сторону. Ведь, если случилось что-то плохое, то, наверняка должно произойти что-то хорошее! Так ведь? И в самом деле. На замену старой, сломанной вещи, люди вскоре покупают новую. И, это не такой уж и обыденный случай, ведь. чтобы приобрести новую вещицу, нужно вплести в свою обыденную жизнь новое событие. К примеру, сходить в магазин. Для наших предков, к примеру, для крестьян, разбитая крынка, или миска, или разлетевшийся вдребезги горшок, всегда была большим событием. Они шли на рынок, чтобы купить себе новую посуду, попутно, закупаясь и чем-нибудь еще. Новые лица, новые впечатления, новые приключения, новая дорога, и, что самое главное… новая посуда! Мы стали забывать наши корни. простые жизненные радости. Впрочем, им на смену пришли новые заботы, за пеленой которых мы не замечаем ничего вокруг.
К примеру, сегодняшнее утро для Артема была самым обычным. Даже любимый разбитый бокал - всего лишь одно из мелких злоключений для него. Досадно. да ладно. Подумывал ли он тогда о том, что в этот день - ему точно повезёт?! Вряд ли. Скорее, мысли его были заняты днем насущным. Обезличенным, самым обычным, таким же, каким и все другие. Он просто шел по знакомой ему улочке, с которой скоро бы свернул на перекрестке к проспекту. У юноши были впереди целые сутки. Когда же его стопа, вместо твердой поверхности сырого после дождя асфальта, рухнула в сырую и вязкую землю, кажется, в первые мгновения Андрей даже не понял, что вокруг происходит. Высокая трава, почти по пояс юноши, пахучая, и, желто-зеленого, яркого цвета, мерцала в лучах восходящего солнца. От горизонта, до горизонта, пред ним раскинулось поле дико цвета, на котором скромно цвели блеклые, душистые цветы - такие видал Артем, пожалуй, за застекленными витринами дорогих магазинов цветов, пахучие, отдающие роскошью и химикатами, они были не чета всему тому многообразию безымянок, с тонким, нежным, молодым духом, цветущим в гуще незнакомой травы. Кромка восхода разделяла слившееся воедино где-то вдалеке бирюзовое, раскрашенное в зеленые соты, небо, и, зеленую же траву. Он был в кругу высоких каменных насаждений - дольменов, в диком поле. Деревьев вокруг не было, лишь трава, да трава, куда не посмотри, да молодое, разгорающееся небо. Чужое небо. С тремя чужими, бледнеющими лунами на нём. Две из них были растущими. Еще одна была почти полна.
Здесь был лишь он, да ветер растрепавшиеся волосы юноши, да невысокие бугорки холмов на горизонте. Похоже, Артем был где-то на плоскогорье, в самом его центре, а, вокруг все сливалось воедино потому, что там, вдали, поле кончалось резким, крутым обрывом. Раздался короткий смешок. Один. И второй. И еще один. Артем не мог понять, откуда они исходят, но, их количество все нарастало, пока, все смешки не прервались коротким и холодным шипением. Чужие голоса смолкли. А на один из “каменных столов” приземлилась троица незнакомцев. До этого, парень мог поклясться всем святым, их здесь не было. Три Фигуры незнакомцев мерно вибрировали в лучах разгорающегося солнца, а, влажный, свежий воздух забивал легкие парнишки. Наконец, когда первые блики спали, тот смог рассмотреть их внимательнее. В центре, на самый крупный из дольменов, взгромоздилась фигурка мальчишки лет 12-13, болезненно худощавый, бледный, и, грязный, его голые ступни были задубевшими и пожелтевшими, покрыты сажей, с мелкими, белесыми шрамами на них. Он весело размахивал ногами. На мальчишке были потёртые холщовые штаны, большие ему на пару размеров, подпоясан он был куском верёвки, грудь стягивала широкая рубашка и кожаный жилет, голову покрывала старомодная кепи, полностью скрывавшая его головку, и, закрывавшая верхнюю часть лица, оставляя только широкую, щербатую улыбку, да кончик острого носа, покрытый веснушками, на всеобщее обозрение.
Вторым был полный, массивный мужчина, с обхватом бицепса каждой из своих ручищ, даже больше чем голова Артема, он сидел по правую руку от центрального. Здоровяк статно поправил повязку на голове, да полы дорогого кафтан, напыленного на того, под которым была надета вышитая национальным орнаментом рубаха, дорогие штаны, а, на ноги-тумбы он натянул башмаки с пряжками на них. Ростом мужчина мог гордиться, возвышался тот почти на два с половиной метра над любым громилой, что видел в своей жизни студент, а может, и, больше, и в плечах имел ту же ширину, или же, лишь немногим меньше, на его шее, в качестве ожерелья, висели цепи железные, к которым крепились подковы, колышки, мелкие блестящие камешки, да серебряные безделушки, вроде ложек, вилок, ножей, и, мелких фигурок. Лицо гиганта украшала широченная, добродушная улыбка, обрамленная пышной клиновидной бородой и множеством мелких, острых зубов. Его волосы были длинными, но, опрятно уложенными, лоб широк, нос картошкой, а, мелкие жёлтые глазки сверкали хитрыми искорками. Пузану можно было дать лет 40, может даже больше.
Третьим, по левую руку от мальчонки, сидел абсолютно голы, мокрый и синеватого цвета парень лет 20, у него были длинные, ухоженные и такие же мокрые, с запутавшимися в них водорослями, веточками, и, кажется, даже костями, волосами, до самого пояса. Ракушки да жемчуга были его украшением, золотой отлив шелковых лент на ногах - подчеркивали перепонки и мелкие плавники на тех, а беззлобный лик его погрузился в тень, ведь он единственный сидел спиной к солнцу, мерцая из мглы, упавшей на лицо, огнем глаз.
- Доброе утречка тебе, мистер Смешные Штаны!- обратился к Фролову мальчонка по центру, козырнув юноше,- Гляжу, день у тебя совсем не задал, а, коли ты здесь - значит и вовсе у тебя все идет наперекосяк, мистер!- протянул тот звонким голоском Фролову. Он усмехнулся,- Головка-то… та что на плечах,- зачем-то уточнил сорванец,- Не кружиться? Вкуса железа во рту нет?
-Кажется острая дезориентация, и навязчивые галлюцинации. -Неуверенно он ответил после долгой паузы проглотив тяжёлый ком встрявший в горле, мышцы в горле сжались так что голос его и так высокий, прозвучал уж совсем робко и отдал болью. -А что с моими штанами? - Спросил он следом, пожалуй даже ещё более робко, ведь следом пронеслась мысль о том, что он простите, обделался в штаны, с ним такое не случалась, но известно всем такое случается когда сильно испугаешься. А он должно быть очень сильно испугался, ком в горле, дрожь в ногах, и штаны, нет, кажется с ними всё было в порядке... Вроде бы, попробовал он в этом незаметно и ненавязчиво убедится, и отметил ещё скованность в теле, самое обидное что есть много реакций на страх, паника, агрессия, а ему был свойственен ступор, и в добавок к этому лёгкая путаницы мыслей. Он вроде бы всё явственно понимал и осознавал, и был даже как бы спокоен, но вместе с тем тело словно бы его подводило. Хотелось сказать себе, "Нет, я не испугался!" ибо пугаться он не привык, опасаться - да, но это разумный выбор хоть и со стороны может казаться тем же, здесь же следовало признать - да он испугался и причины были.
Ведь каждому человеку доводилось пережить ощущение потери твёрдой почвы под ногами, то самое ощущение когда во сне или на границе дрёмы видится лестница с который ты оступаешься, и всё тело вздрагивает словно разжатая пружина от мимолётного испуга, оставив мысль в голове, что было раньше сон, лестница, короткое падение, или вздрагивание? Ибо как читал Артём, такое дело - суть спазм мышц при резком расслаблении во время перехода в сон, но забавное состояло в том что чаще всего после этого просыпаешься. Но когда? Ведь выходило так что сон о лестнице появился в тот миг что тело вздрогнуло и мозг прежде чем проснуться создал подходящий образ, как с звонящем во сне телефоне и звону будильника позже наяву. Этому было даже дан специальный термин - гипнагогическое подергивание, который он запомнил, а просто потому, а вспомнил потому что подумал что грезит.
Ибо, чудное стечение обстоятельств или парадокс, он оступился, нога потеряв опору в твёрдом асфальте шагнула на мягкую землю, он был там - а теперь здесь, уснул или проснулся? Ответов как и мыслей в его голове не оказалась, последняя, о том что он заглядевшись налетел на клумбу, упорхнула когда он огляделся. Если та и была клумба, то столь огромная что он должно быть стал червяком, но тогда бы встал вопрос о относительности размеров. Цветы были всюду, запах которых он ощутил бодрящим душу букетом несмотря на то что испытывал проблемы с обонянием. Вытянув руки он внимательно рассмотрел ладони пересчитывая пальцы - жест проверки сна и яви, осознания себя во сне, перебора или недобора не было, худо это было или нет, он наклонился чтобы подобрать горсть сырой земли стремясь уловить ощущение сырой почвы и та была как настоящая. Тут-то тревога и коснулось его, сколько он читал об осознанных сновидениях от других, представляя себе блуждание сознания по мирам своего разума неотличимого от яви, самому ему удалось достигнуть лишь "плоских" снов с фишками, где чёткая граница между сном и явью всегда была на грани его сознания как идея так и как качественная разница. Выходило так, что он фантазировал о том, что нафантазировать и не мог! И по наивности души хотелось верить что из-за малой практики и вообще, но ведь хотелось чего-то... такого. А сейчас первой мыслью его стало проснуться и конечно оно не вышло, в растерянности оглядевшись, увидев странное узорчатое бирюзовое небо с тремя лунами и цветущий луг, уловив в душе едва уловимое ощущение, он подумал что быть не может и не хочет скорей проснуться.
В голове ещё всё не успело уложится, но раздались смешки и вокруг появились трое, ему в голову совершенно неожиданно пришла иная мысль, что он умер и его будут судить боги. По преданиям древнего Египта, сердце усопшего взвешивали с пером, определяя тяжесть его греха. Окружившие его никак не походили на богов Египта, и двое из них были очень юны, но кто знает как должны были выглядеть живые боги? Их рисовали люди, а после перерисовывали другие, и так из раза в раз с поправкой на глупость и культурные обычаи. Обстоятельства их появления, и пейзаж, подтолкнули его именно на такую мысль. Крупный мужчина, был одет богато и носил как украшения подковы, цепи, колья... "Бог-кузнец?" - мелькнув вопрос себе в его голове. Другой был явно связан с водной стезёй, а до третьего, в центре, обратившийся к нему, в мыслях он чётко никак не успел окрести. Весов он тоже не увидел, но хоть и не мог вспомнить за собой воистину тяжкого греха, без труда мог вспомнить малых (Без которых впрочем кто будет?..) И да, пожалуй он испугался, согласитесь -причины были. По крайне мере этим он себя успокоил, собираясь с мыслями думая о том что сказать, и о том что слово "острая" вряд ли применима к дезориентации, он отметил что стоя посреди травы по пояс в любом случае имеет некоторое преимущество в сокрытии своих штанов, которые по его разумению были совершенно нормальными, чего в них может быть такого? И страх в конце концов, был не так уж и плох, во всяком случае он что-то чувствовал.
-Ох, простите, и Вам добрейшего, мистеры?.. - Выразил он мысль уже более чётко и ровно, обдумав а потому быть может запоздало или перебив, ведь от приветствия хуже никак не будет, и опомнившись, словно бы оправдываясь, добавил стараясь при всём этом не слишком откровенно пялится. - Я Артём.
- «Острое» - это не совсем «то слово», лучше поменять местами. Навязчивая дезориентация и острая галлюцинация. Это звучит так же не шибко ярко, но, зато ближе к правде,- сказал мальчонка. Он задумался,- Что смешного в твоих штанах? Ничего более, или менее смешного, чем в шляпах, носках, обуви, рубахах или верхней одежде… как вы её называете? Без рукавов такая. Не важно!.. Ничего более смешного, или менее смешного, чем вся ваша одежда. Просто ты первый человек с таким фасоном штанов за сегодня. Мне кажется это забавным, а тебе, мистер Смешные Штаны?..- развёл руками мальчуган. Он с интересом ещё раз взглянул вниз, будто бы, сквозь траву. Трава была высокой, каждая травинка на свету переливалась россыпью росинок и хитросплетением жил.
То тут, то там летали в воздухе жучки, в земле копошились червяки, а, по руке Артема, измазанной в земле, ползла какая-то букашка, крупный фиолетовый жук, с жестким панцирем и, тремя массивными рогами (хотя, возможно боковые были навершием жвал насекомого). Он ощущал влагу, липкую кое-где подсохшую корку, вязкие хлопья и соломенную стружку меж пальцев, и, землю под ногтями. Это было реально. Пальцы на его руках, все десять, немного задубели – пускай вокруг было тепло, но, утренняя стужа никуда не исчезла, легкий ветерок все ещё носился по плоскогорью, разнося по нему глас молодой весны, дух цветов и моря, и голоса просыпающихся птиц, на фоне гула поезда. Это было реально. В груди стало чуть легче, когда воздух прогрелся, а, горло привыкло к влаге, вместе с чуть проснувшимся обонянием. Наверное, чувствуй он запахи хорошо – давно бы уже сопливил и плакал от разыгравшейся аллергии – слишком уж сильное было амбре у полевого букета. Все многообразие бушующей жизни, все это место, чуждое всему, что видел когда-либо Артем, это чужое небо над головой – мог ли он это придумать? «Это было реально»,- такие простые слова. Но, как же сложна их принять в такой ситуации.
-…Мистер Смешные Штаны, а мистер Смешные Штаны, лучше бы ты оставался мистером Смешными Штанами…- вздохнул малец. Он устало потер шею. А его спутники переглянувшись, кивнули,-… Так бы, нам не пришлось пересиливать себя от глупой шутки. Хорошо, что не первый засегодня, и, мы уже знатно повеселились…- он легкомысленно передёрнул плечами,- Прошу, не разбрасывайся так просто именем, данным тебе при рождении. Зная чьё-то истинное имя, можно получить над ним чудовищную власть. Это мой тебе совет, и, наше общее приветствие, знак доброй воли, широкий жест, честное предупреждение или ещё одна глупая шутка – трактуй как пожелаешь. Мы же вложим в этот совет и свои искренние извинения: мы не можем тебе представиться в ответ, уж ты нас пойми, так как власти над собой имён не желаем. Ты можешь звать нас так, как зовём себя мы в присутствии плоских, как ты. Я – Падди,- прозвенел мальчонка.
- Я – Риттер, гер Артем,- глухо пробасил великан, ухая при каждом сказанном слове, будто где-то происходил горный обвал.
- Я – Нептун, рад с тобой познакомиться, приятель,- мягко пролепетал водяной, замахав активно ладошкой, разбрызгивая вокруг морскую влагу.
- Я рад, что ты представился Старшим первыми, и, чтишь старые традиции, мистер Смешные Штаны, но, правда, имя говорить своё Пришедшим-Из-За-Холма, честно-честно, было глупо. А ты не выглядишь глупо, как твои штаны, так и соответствуй своему виду – поступай умно. Вопросы ты верные ещё не задали, но, я многого ожидаю от тебя, мистер Смешные Штаны. Спрашивай, и, будет твоей одна из ворон,- сказал он. От чего-то, Артем понимал, что окончание фразы было произнесено не на русском, а на каком-то другом языке. Это было витиеватое выражение, чей смысл ускользнул от него, и, юноша получил только дословный смысл, или же, ему дали возможность додумать смысл сказанного маленьким человечком.
-Благодарю, - поблагодарил он честно и за совет, и за добрую волю, заставив ставшие от ступора неловким тело вежливо поклонится, что счёл он не лишним в свете упоминания старых традиций. Может выполненный не так, ведь как известно правильный поклон вещь тоже отнюдь не простая, а учитывая обращения к нему "мистер" и "герр" тут могли быть варианты. Варианты и мысли вообще цветным букетом расцветали в его голове и каждая требовала вопроса, и их было тем больше сколь больше он слушал, и каждый должен быть умным. Две глупых вещи, вопрос и слово себе он уже выходит позволил, и как бы счёт не шёл до трёх. Трое Пришедших-Из-За-Холма, как они себя назвали, и как он не мог вспомнить чтобы кого-то называли, три луны, три дольмена, как бы не было тут какой-то связи! И как бы не утратить связи с реальностью, что в сложившийся ситуации и вовсе было какой-то чепухой. Он держал в руке ком земли, отмечая каждое ощущение чтобы не дать мыслям разбежаться, только лишь фиолетового жука решил переселить с руки на травинку и кажется услышал гул поезда, здесь среди буйства природы и голоса птиц, этот звук ему показался совершенно чуждым и заставил оглянуться прежде чем задать свой вопрос.
Но какой вопрос? Он умер? В коме? - Он стоял посреди прекрасной поляны, мог вкушать запах цветов и свежей утренней росы, чувствовать дуновение ветра и что не менее важно собственное тело, и мог более менее ясно мыслить, так что всё было не так плохо. А от одного знания наверное не воскрешаются. Так вопрос этот был глупый. Вопрос что с ним случилось, звучал более корректно ситуации, и вбирал в себя иные варианты, но с другой стороны что случилось то случилось. Это явно не был бы вопрос о штанах, с ними всё нормально, Смешные Штаны так Смешные Штаны, если подумать не так плохо, был же Рагнар Лодброк, что Кожаные Штаны. Ведь вопрос о именах был много интересней, сказанное приняв как данность, до этого считал что Истинные Имена не так просты, как данные от рождения, ведь таких много, что их должно быть сложно произнести, и что у него как минимум в тайне ещё две части, род и отец, ведь должны определять человека не меньше чем банальное имя? Но что важней, это было в большей степени уделом демонов, волшебников, фей и прочих волшебных созданий. Уж не доигрался он на свою голову?.. Ну в обоих смыслах, в одном из них в любом случае самое могущественное что он мог сделать по имени сам, так это позвать и найти в соцсетях, да и то по одному имени... А герр Риттер выглядел так что может переломить его о колено будь у него такое намерение и без всякого имени. И наконец ворона, какая ещё ворона? Странность заставляющая его усомнится в том на каком языке он говорит, должно быть"Герр" и "Мистер" были не с проста.
-Для чего я здесь? И что с другими что были до меня? -Спросил он пожалуй самое разумное, вопрос был его о будущем, о том что его только ещё коснётся, ибо Падди сказал что у него на него планы. Так стало быть разумным узнать что это за планы? Кажется это было достаточно ёмко для одного вопроса, если конечно не прибегнуть к еврейской хитрости срезав углы. -И не сочтите невежливым узнать, какие вопросы я должен задать? Ибо право, я не совсем даже понимаю где это "Здесь" по мне кажется что это "здесь" не совсем то "здесь" которое должно быть здесь, потому как вроде как я был не здесь, а потом внезапно уже здесь. И выходит так не глупо спросить совета, ведь могут тонкости незнакомые мне, вроде имени.