— Ай-я! — не крикнул даже — выдохнул Вьюга, запрыгивая в седло.
С тех пор, как дикарь ступил на пристань Джулага, он ни разу не ездил верхом. Не приходилось. И сейчас это забытое наслаждение на секунду вернуло его в далекие времена, когда он не носил доспеха, не упивался смертью и сердце его было не отравлено черным законом железных людей.
В ноздри ударил запах конского волоса, упряжи и лошадиного пота, и Вьюга, давая волю напуганному животному, прильнул к холке, плюнув на поводья и зажав гриву в своем сухом жестком кулаке.
Они полетели над барханами, взвилась пыль, мимо промелькнуло копье, еще одно, но от этого только слаще захватило дух. Вьюга точно знал, что не попадут, потому что он сейчас был не здесь, а там, в прошлом, десять или пятнадцать лет назад, он уже не помнил точно, когда несся по степям, по холмам, уходя от погони таких же, как он, вольных всадников.
Ему хотелось снова крикнуть "Ай-яяяя!" чтобы специально напугать красавца, чтобы понес его диким карьером, чтобы пыль до небес и ветер обиженно свистел, отставая. Но Вьюга нехотя завернул скакуна на круг и успокаивающе похлопал по шее. Не надо гонять животное, если нечем его поить. А чем он его тут напоит? Воды еле братьям хватает. Ничего, с конем он найдет им воду.
Успокоившись и окончательно вернувшись в настоящее, он крупной рысью подъехал к братьям.
— Командир, разведка? — смотрит с прищуром, ждет решения. Если командир сейчас скажет: "Слезай и заколи эту клячу", — он так и сделает. Он ведь больше не вольный дикарь. Его дома больше нет. Дом сгорел. Степь занесло снегом. Лошадей убили. Он продал отряду свой нож и свою верность не за деньги. Он продал их за свою жизнь. И до следующей смерти будет теперь железным человеком.
Хороший конь.
Люди в Джулаге были говно, воины тоже так себе, а вот кони, кони — лучшие в мире.