Рук улыбнулся как человеческий ребенок, которому заезжий маг показывает волшебные огоньки. Его очень позабавило то, как дергаются ноги жрицы – человеки, даже умирая, могли развеселить. Глупые и забавные. Но от зрелища его отвлекла Шугит. Улыбка на морде лица орка сменилась непониманием с легкой примесью грусти, и пока Рада говорила, он успел дважды перевести взгляд с нее на жрицу и обратно, и к концу фразы просто отпустил тело, роняя его на пол.
Кажется, он набрал воздух чтоб ответить, но пока думал как еще проще объяснить простые вещи для Шугит, начали тарахтеть другие. Он мало что расслышал из рассказа Одри, немного отвлекшись на то, чтоб попинать тело аурилитки. Пнув ее дважды, он окончательно убедился в том, что порадовать Шугит не получится – жрица не встанет. После чего вернул свое внимание на рассказ боевой бабы человеков. Кажется, она злилась. Рук не понимал ни чем была недовольна Рада, ни почему злилась Одри. Впрочем, спустя секунду размышлений он понял – ей достанется меньше трофеев. Надо бы как то обоих успокоить. Он видел как люди обхватывают друг-друга руками и успокаиваются, но делать такое не рискнул – обе девушки после таких действий со стороны орка рисковали лечь рядом с аурилиткой. Поэтому он просто положил руку на плечо Одри, как только подошел к ней:
– Гуджа’нур мир. – после чего указал секирой в сторону поверженного йети, – Урку’с их смар трокан.
Она же наверняка хотела что-то с тела это бабы? Рук не останавливался пока говорил и подошел чуть ближе к Раде.
На несколько мгновений он замолчал, видимо, вновь думая, потмо объяснил:
– Моя говорить сдать оружие. Ее творить лага шнорш. Она не пушт’док… Не… – Рук повернулся к Одри, как будто ища помощи, но потом вспомнил это слово: – Не под-чи-ня-ца. Враг. Враг – умирать. Не умирать – убивать твоя. Твоя не должен забывать эта.
Твоя добыча хорошая. Ты и я можем обменяться.