Сколько бы юноша не тряс рукой, сколь бы энергично не вытирал её о рубашку, странное свечение не исчезало, лишь, постепенно тускнея, и, напоминая о себе, пробиваясь сквозь упавшие на глаза непослушные, прямые локоны, мистическими синимыми бликами, и, лёгким, щекотавшим ноздри запахом озона, что приходил к нему вместе со слетавшим с кисти дымом. Мыли роились в голове юноши, и, чем больше он про себя отрицал, чем больше убеждал себе в своём скором безумии, и, развивающейся шизофрении, тем скорее исчезал свет, и, тем быстрее пришла его рука в норму. Взгляды Кроу и Графа пересеклись, оба они были сбитыми с толку, у обоих были вопросы, оба побледнели, но, если Кроу от появлении магических вспышек и странной силы, то, Граф от её столь скорой, такой опасной пропажи. «Это не я…»,- сказал гот, и, вот уже Эрнест непроизвольно поморщился, ему набили оскомину такие опасные, непредвиденные ситуации, он остановился, и, больше не подошёл к юноше ни на шаг, выпрямившись, и, тяжело, чуть хмурясь, зыркнув на него. Эскобарский сделал шаг в сторону, обходя юношу с левого фланга, постепенно, по немного отдаляясь от него, то чуть приближаясь, он подошёл к одному из вольеров, проведя рукой по холодным металлическим прутьям, от чего таракан внутри отпрянул от решётке в суеверном страхе. Граф прибывал в задумчивости, испытующе осматривая неформала, и, пытаясь будто просверлить в том дыру, добравшись до его сути.
- Это вы, вы, кому же ещё владеть такой силой,- тихо, но, твёрдо и чётко сказал тот. Он покачал головой. Кроу мог заметить, как тату на его руке немного матово светятся в темноте, но, стоило сконцентрировать на свечении и внимание, как, вместе с крамольной мыслью о реальности происходящего, исчез и свет. Они вернулись к своей матовой, естественной глубине. «Я ведь умер, да?»- фраза, оброненная парнем, хлестнула графа, заставив его встать как вкопанного, и, посмотреть на того совсем другим взглядом. Он начал понимать, и, кивать своим мыслям, глядя порой в потолок, на люк, и задавая себе вопрос: а при каких обстоятельствах воспарил этот мальчик?. «Нет-нет-нет... мне здесь и сюда нельзя, мне в другое место нужно, туда, где Катюша...»,- каждое слово, острее финского ножа, терзало его плоть, скользя меж ребёрных щелей, и, раня в самые уязвимы его места, кромсая сердце на кусочки. Глаза мужчины затуманились, он внутреннее сжался, и, оледенел, потонув в волне давно ушедших воспоминаний, которые пытался задавить в себе, выжечь и высечь их из монолитной глади памяти на корню. Но не смог. Взгляд мужчины чуть блестел, он был отрешён и тяжёл, с какой-то мрачной обречённостью и трезвым осознанием. «Вы знаете, где она?»- вопрос оживил графа, приведя его, как вновь заведённый механизм безотказных, швейцарских часов, и, заставив вновь идти. Он двигался куда плавней, сбросив с себя шинель, и, обнажив белоснежную рубаху и брюки под ней, стянутые ремнями с кобурой, в которых вместо огнестрельного оружия покоились томики книг в твёрдых переплётах. Он резко отмахнулся, горько усмехнувшись, а после, строго нахмурившись, вперив в Кроу свой холодный, медового отлива, острый взгляд.
- Это не загробный мир, юноша, такой чести мы, как маги, на веки лишены. Вы воспользовались силой, а потому, отбросьте малодушные помыслы свести с жизнью концы, потому как в таком случае, не увидитесь со своей любимой боле никогда. Людям, как и любым одухотворенным созданиям, отмерено своё. Рушить законы бытия, и, решать, когда вам жить, а когда пора умереть – верх эгоизма и гордыни, в этом все мыв, колдовское племя. И по вине того проклятья наших душ, мы лишены посмертия, в отличье от смертных. Ваша подруга, ежели умерла позднее дня третьего тому назад, должно быть, уже прошла круг очистки, и, переродилась в вашем мире. Умри вы в нашем, то и переродились бы в нём, навсегда отрезанные от своей суженной. А посему, прекратите панику и суету, то делу не поможет ни в коей мере,- он освободил ремешок на кобуре, хватаясь гибкими, цепкими пальцами за фолиант, и, раскрывая его,- На вашем месте, батенька, я бы озаботился о дне насущном и о сохранности своей жизни. Она у вас, можете считать одна, ровно, как и возможность встретиться с той, кто дорог вашему сердцу, одна – этот мир не прощает ошибок и сиюминутных слабостей,- напрягся и чуть поморщился,- Аэротеург – маг, способный обуздать ветер в своём нутре,- меж пальцев Графа забегали мелкие сиреневые молнии. Он чуть сузил глаз, будто примериваясь, но, ещё раз, окинув взглядом всех окружающих, и, сравнив юношу с собой, медленно изучая его, он чуть переменился, выдохнув и сменив раздражение тенью расстройства на благородной физиономии, расслабив кисть, и, закрыв книгу, убирая её тут же в кобуру. Он встряхнул руками делая для них гимнастику, и, гулко щёлкая пальцами, а через мгновения, уловив интонацию гота, лишь вздохнул. Он поправил атласный, чёрный бант, что украшал его шею, стягивая накрахмаленный, твёрдый, как сталь, воротник рубахи, и, одёрнул края рубашки, поправляя тоненький ремень, которым был подпоясан. Он посмотрел на парня неодобрительно, покачав головой, будто говоря, что такое поведение «не достойно благородного мужа». Он сказал строго (насколько этот мягкий и добродушный мужчина вообще мог быть строг) и очень чётко,- Если хотите понять, что произошло, и как вам попасть к желанной вами леди, то успокойтесь, приведите себя в порядок, выпейте, на крайней случай, только Богом прошу, не на пустой желудок, и, в компании, тем более здесь такой букет ослепительный дам, что грех пить в одиночку…- его слова лились плавно и мягко, порой зависая в воздухе, и, сам он мягко улыбнулся, будто оттаял,- Не вижу смысла вести беседы с вами в таком состоянии,- Граф Эскобарский повернулся к тому спиной, пойдя по направлению к Лире и остолбеневшей Алисе.
- Прошу простить нас за эту сцену. Нет ни мне, ни моему визави оправданья за такое поведение,- сказал тот, аккуратно подбирая свою шинель, и, накидывая её поверх плеча, на манер плаща, выпрямившись во весь свой рост, и, ещё раз бросив задумчивый взгляд на Алису. Мужчина кивнул,- Позвольте, мне пояснить. Минор – это младший исследователь, если пожелаете, а, так же, подмастерье, в каком-то смысле. Я хотел бы предложить вам должность… хм, я не совсем уверен в терминологии вашего мира, мне не было чести много общаться с гостями из иных планов, но, думаю, понятие «научный руководитель» будет самым близким ко мне, и, тому, что я хочу взять вас под свой патронаж. Точнее, это я предлагаю каждому заинтересованному в моих исследованиях и смежных областях соискателю, но, такая «честь» не каждому по нраву. Оно и понятно,- печально тряхнул патлатой головой тот. Волосы мужчины были тому по плечо, они были чистыми, ухоженными и хорошо уложенными,- «Стажёр», думаю, близкое понятие для «минора», но, опять же таки, схоже ли они с понятием стажёра в моём мире, я не уверен. Гм,- он был несколько смущён. Пожалуй, Эрнест считал себя очень умным и начитанным, и, находиться в положении неведенья заставляло его чувствовать себя не в своей шкуре,- Я не знаю, что такое «биофак», но, если это какое-то соглашение, то, приступать к нему, или поступать, или приступать – не нужно, это лишнее. Теперь…- он обернулся к Лире,- Для меня честь быть знакомым с вами, леди Лира Рейвенклоу, дочь графа Эдварда Рейвенклоу, виконта Фоксленда, барона Гринхилл. Как вы себя ощущаете в новом качестве?- поинтересовался тот.