Анчар успел сам открыть рот, и надо было еще закрыть глаза, но он не мог - завороженно глядел Черехов на цилиндр бомбы, как будто пытаясь поймать момент, когда корпус, распираемый могучей силой динамита, начнет трескаться, распадаться, а наружу вырвутся сначала свет, а потом огонь и смерть.
Но ничего не произошло.
Алексей почувствовал, что сердце бешено колотится, а сам он не дышит - все тело сжалось, ожидая удара тугой волны воздуха и осколков, а взрыва все не было и не было. Он шумно выдохнул - почему же бомба не взорвалась? Значит, Зефиров плохо её снарядил? Их план с цистерной летит к чертям? Выходит, и остальные бомбы не взорвутся? А большевики об этом не знают!
Тут под ним что-то шевельнулось, и он вспомнил, что лежит на Гере, и раз ему неудобно, то ей, должно быть, раз в сто неудобнее. Черехову стало стыдно, что он забыл про Гертруду, он тоже шевельнулся, неуклюже сполз с неё в сторону, некстати чувствуя через шубу очертания ее тела.
- Прости! - обронил он виновато и поймал себя на мысли, что чуть не выговорил "прости-те". - Испугался!
Он хотел добавит "за тебя", но ему показалось, что это прозвучит как-то надрывно, дёшево. Да и неправда - за себя ведь он тоже испугался. Все же надо было что-то добавить, чтобы это дурацкое признание собственной трусости не повисло в воздухе.
- Рот... рот надо открывать, чтобы... там удар от взрыва... воздухом... могут уши лопнуть, если не открыть, - скомкано объяснил он.
Получилось довольно глупо.
- Не больно? Давай я отряхну, - предложил он, понимая, что, наверное, испачкал ее шубу в этом паровозном шлаке, и может быть испортил дорогую вещь.
Но с другой стороны, а что было делать? Ждать, взорвется бомба или нет? Но ведь не успеешь упасть, если она уже взрывается.
Анчар вдруг почувствовал страшную досаду - вот, несколько минут назад он так хотел взять её за руку, а теперь вдруг вышло так, что он прямо лежал на ней, практически обнимал, а думал про бомбу и про взрыв и совсем не думал про неё и... всё пропустил.
Но по-другому было нельзя: пять кило динамита - не шутка, как о них не думать? И потом... ну, а что он мог сделать? Или почувствовать? Он же не романтический болван из романа, а она - не романтическая дура. Они тут на задании. "И хорошо, что пропустил, а то..."
А то что?
"А то ничего!" - с досадой еще раз одернул себя Анчар.
В следующий миг он понял, что забыл не только о Гере, а еще и о засаде и дрезине - когда крикнул дружинник и посыпались частые выстрелы.
"Дурак! Балда!" - обругал себя Алексей. Первым его желанием было кинуться наперерез виндавцам и хотя бы узнать у них, что случилось. Но он тут же понял, что эти трусоватые борцы даже говорить с ним не станут.
Надо было решать - бросать железнодорожников и бежать в ночь, в метель, или нет. И Анчар решил быстро - нельзя бросать товарищей вот так сразу.
- Потом разберетесь! Берите бомбу и за вагоны! - крикнул он, подскочив к Зефирову. - Дайте револьвер, я узнаю, что там! Балакин, со мной! Гера! Ты тоже за вагоны!