Анчар ехал и ничего не чувствовал. Ни казак его не злил, ни поляк не развлекался. "Это оттого, что минус пять" – думал Анчар. - "Вроде не замерзаешь, а мерзнешь. Когда в Алзамае минус двадцать - там ты либо еле жив, либо рад, что у печки, доволен уже этим. А здесь-то? Здесь-то сидишь и мозги в студень потихоньку обращаются. Да может, это и славно."
Он не говорил ничего кроме" доброе утро", "позвольте пройти" и "извините". Он забыл даже про газеты, да ведь и толку от них было?
Обычно Анчар болтал с попутчиками о том о сём, смеялся шутка, угощал папиросами или угощался сам. Общительный человек менее подозрителен. При некотором опыте избежать неудобных тем несложно.
А тут на Черехова навалилось тоска. Казалось бы с чего? Вроде в России такое оживление, такой момент. А Алексей чувствовал, что он как оторванный листок, наполовину мертвый. Он пожалел, что вёз не динамит. С такой тоской на душе лучше всего подниматься на эшафот, думал он. Казнят тебя, а тебе и не жалко. Нет, правильно я все-таки в дело попал. Нет мне места среди живых, среди счастливых.
Но все перемен лось, когда он оказался в санях с ребятами. От быстрой езды и ветра в него заломило в висках, совсем легко, но недюженно захотелось курить. Да разве тут покуришь? Тут и спичку не зажжешь. Зато он вспомнил, как нюхал кокаин полгода назад. Обжигающее удовольствие и резкость. Он ещё подумал, что хотел бы испытать это не в холостую, а перед настоящим делом.
— Что не убили — молодцы, — похвалил Анчар, пересчитывая патроны, проверяя барабан и оставляя пустую камору под бойком, как его научили в Швейцарии. Чтобы дураком не пальнуть. — Пули и злость надо па настоящих поьеречь, а не на мальчиков. А вот что с пятого на десятое рассказываете - это нехорошо. Помилосердсьвуйте, я же с поезда только теперь. Давайте по порядку. Как началось, как было, что теперь, где наши. Кто у восстания главный? Вожаки есть? Рассказывайте как следует, мне поскорей надо в Дело ужиться. A propos, товарищи, ни у кого не будет кокаину?
Тоска вроде отступила. Сосущая дырс внутри, которую оставляет у всякого человека сильное тоскливо переживание, быстро затягивалась.