Лиза выслушала Георгия молча, хотя несколько раз ей хотелось его перебить. "Идиот. Понятно, - думала она, как о данности, - Не разглядела. Сама виновата. Ладно. Будем надеяться, что бомба от этого хуже не будет. От остального процесса надо бы его по возможности отстранить".
"Доказывать что-то или остановиться?" - решала Лиза, пока Шаховской увлеченно говорил о еде. И решила было промолчать... Но само вырвалось: "Георгий Евстигнеич! а Вы как это решили, что все - как Вы? Про иголку-то?.." - в глазах заблестели насмешливые чертики.
Собираясь, бросила на ходу: "Да, сейчас переедем мост, Вы сходите за Насыровым, я пойду на Стрелку. Встретимся на пристани и пойдем в ресторан на "Пушкине". Там всегда мало людей, и ветчина Ваша - будьте-пожалте". Лиза вдруг сама не ожидая того заулыбалась: "Вот же чорт обаятельный! И треснула бы, да - сил нет!"
Вышли из квартиры вместе, миновали толпу на остановке трамвая. В толчею совсем не хотелось. "Извозчика!" -
решила Лиза, и сунула Шимозе мелочь в кулак, скороговоркой прошептав: "Это из кассы, не смейте не взять. Так надо". Ехали молча, и пока ехали Лиза пыталась отвлечься от тошноты и гнева: каждый имперский флаг по пути, каждый крест, каждая палка, желающая стать церковным знаменем, лезли ей в глаза и "кричали": "Тут всё не твоё! Ты чужая! Убирайся! Славься, Отечество наше...!!!" Кровь приливала к лицу, и хотя ветерок с реки был свежий, Лиза кожей ощущала собственный жар. "Надо дышать... скоро конец, - держаться!"
Наконец, вышли у поворота на Макарьевскую, и направились в разные стороны: Шимоза на Бетанкуровскую набережную, а Панафигина - на Петербуржскую пристань.