Да, у Черехова были угрызения совести. И он удивился этому сам.
"Краду!" — подумал он с отвращением. — "Краду как полотер в аптеке..."
Однако разум его был столь подвижен, что в тот же самый момент он думал совсем о другом: что надо брать деньги не все, а понемногу с каждой стопочки — тогда, во-первых, не сразу хватятся, а во-вторых, подумают на кого-то из своих.
Он так и сделал, переживая гадливость от того, деньги скользили через ладони в карман, и еще большую от того, что еще не придумал оправданий, но уже знал, что придумает.
Подумал, не поддакнуть ли что Меркулу? Да не, пусть его, ему с собой самим хорошо говорить. А то еще пойдет внутрь, как услышит...
"Зачем вообще я пошел сюда воровать? Что, без этого нельзя было?" — но на это другая, более предприимчивая и практичная сторона Алеши отзывалась: "Ага, сейф! А где же ключ? За портретом! Или в столе? Нет, непременно за портретом!"
Старые цари, он помнил глядели с портретов грозно и строго. Новый, пять лет как державший Россию в каких-то не ежовых, а кротовых руковицах, оторопело-холодно щурился со стены и трепета не вызывал. Да, под таким не дрогнет рука ключик запрятать у Меркула. "Жандармов твоих - боимся. Тюрем - боимся. Даже дворников, бывало, побаивались. А тебя — нет!" Тем государям ставили конные памятники. Этого надо было бы в коляске изваять. Да бронзы жалко.
Коротко обернувшись и бросив взгляд на дверь, Черехов решительно заглянул за портрет...