Жаль было Вана, но таково уж нынешнее правосудие и не Григорию, флилайту, пытаться с ним совладать. Лишь какое-то мерзкое непередаваемое чувство засвербило внутри и отнюдь не из-за собственной беспомощности, а гораздо более сильное. Как эти молодые всё мрут и мрут глупейшими смертями: налетают с дурости на ярмунов, раскрываются на контрабандистских ходках, натыкаются на затаившихся в воде михомушя, ссорятся с опытными головорезами из-за монет, подписывают себе смертные приговоры, имея дела со стражей...
Но Григорий жил, Григорий не предавался дурным мыслям, словно откладывал их на потом, надеясь, что те не скопятся огромной хищной стаей и не замучают его в старости беспокойными снами и бесполезным состраданием. Вон сколько людей за всю жизнь зла совершают и привыкают, догнивают остатки дней в настоящем, не заботясь былыми прегрешениями. А Григорий то человек честный, совестливый. Чего ему бояться. Даже сейчас поступает по совести. Не эльфы, так он сам накажет. Найдёт и накажет.
Послание не было для капитана неожиданностью. Что-то подобное рано или поздно должно было случиться. Некоторые сомнения вызвала лишь наивность предполагаемого плана злоумышленника. Недооценивать врага не стоило, но и переоценка его могла сыграть роковую роль. Способ был лишь один: проверить лично.
Сперва капитан планировал заручиться помощью товарищей флилайтов, но потом решил, что предполагаемый охотник за наживой вряд ли сам заведёт каких-либо сообщников, как минимум потому, что с ними придётся делиться. А если уж каким-то чудом к истории с монетой причастны третьи силы — что ж, с ними всё равно не совладать так просто.
С театрально угнетённым видом флилайт направился к своей пустующей лодке, когда торговцы со свитой в очередной раз удалились по делам, взял инструменты и оторвал брусок от правого борта, показательно при этом поцарапавшись и громко выругавшись. Затем украдкой поглядел, нет ли смотрящих на него в упор свидетелей, схватил аккуратно сложенную бечёвку и примотал ею к бруску то ли крышку от бутылки или бочонка, то ли ещё нечто, что со стороны могло напомнить ту монету цветом и размерами.
Далее Григорий направился в сторону от порта, стараясь не привлекать внимания редких прохожих и зашёл в место укромное, но не совсем глушь, дабы в округе была какая-никакая густая растительность. Размахнулся хорошенько и в сердцах метнул дощечку подальше в реку, прокричав что-то про тупого матроса, из-за которого на такие деньги погорел. Направился обратно той же дорогой, а потом плавно, потихоньку стал заворачивать, с целью вернуться на то же место, но и чтобы себя не раскрыть и видеть его с удобной перспективы.