Тина чувствовала себя жутко неловко, пытаясь как-то успокоить этого сумасшедшего. Будь это кто-то другой, совершенно, кто угодно, она бы и возиться не стала, просто бы дошла до медкрыла и сказала, что тут одного чудика шторит. Но сейчас, это всё словно уже было когда-то, или было очень похожим на то, что раньше с ней происходило. И с ним? Она помнила многое, но урывками, и так мутно, словно это, как и говорит Томас, всего лишь сны.
А парень тем временем беспомощно метался по своей голове, пытаясь отделить реальное от нереального, свое от чужого. "Кто из вас настоящий?", так она спросила утром? Кажется, у нее теперь был ответ.
Пожалуй, никто в больнице не видел Мартине в таком беспомощном состоянии, как сейчас. Она была готова помочь, сделать, что требуется, но не понимала, что от нее нужно.
Ударить его? Дать хорошую пощечину, чтоб прекратить истерику? Но почему-то кажется, что удар по лицу не поможет. Судя по руке, он уже пытался с помощью грубой физической силы прийти в себя.
Плеснуть водой? Слишком долго идти, нужен стакан, он далеко.
ТИНА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Ты же знаешь, как до него достучаться. Так уже было, и пощечина, и вода, и... не может быть.
- Ну ка перестань! - звонкий шлепок эхом разносится по палате, когда ладонь сумасшедшей встречается с щекой человека в панике, - я не понимаю, о чем ты. Посмотри на меня и успокойся.