"Пушка! — думает Ник. — 50-миллиметровка! Нестрашно. Особняк она не разрушит. Но, конечно, хорошо бы ее гвоздануть, чтобы "Хеллкет" не сковывала."
— Передавай Ворону "добро". Пусть действует.
Бейкер находит пушку в бинокль. Вот она, крохотная, приземистая, еле заметная в зимнем камуфляже. Маленькие серые тени копошатся за щитом. Вот таким же он выглядит в их биноклях, если с той стороны смотрят.
Шагают пехотинцы — обреченно-уверенные, сноровистые, упрямо прут по лесу, по снегу.
В комнату врывается сардж.
— Отставить панику! — орет Ник с нескрываемой неприязнью. Спонтанно переходит на "ты". — Заткнись, блядь, заткнись ты! — из-за истошного ора ничего не понятно.
Наконец, доходит.
Ник соображает, потом крутит головой.
— Отставить базуку! Пока вперед, пока сюда... хер знает, может, ее минометы отгонят. Сиди пока что!
Спешно достает блокнот, карандаш, прикидывает, исходя из прошлых данных. Хватает микрофон.
— Койот-один Мамочке-Браво! Койот один Мамочке-Браво! Огневая поддержка! Минометы! Цель — пехота в лесополосе и броневик! Ориентир - белый дом! Угол переноса влево три! Меньше восемь! Веер один! Залп!
Быстрее, быстрее бы услышать знакомый свист над головой.
"Вас понял, Койот-один. Открываем огонь! Корректируйте!" — мурлыкает рация сквозь шипение и бульканье помех.
И вот он — свист. Слишком резкий, слишком короткий, Ник успевает понять, что будет "перелет", вернее, для краутов это перелет, а для них как раз накрытие. Лейтенант пригибается. Кажется, что "подарки" ударят прямо по крыше. "А может, это немцы бьют одновременно?"
Звонко, радостно, задорно гремят взрывы мин — Ба-ба-бах! И еще разок — ба-бах! Прямо за стеной, на улице, там, где защищенный одной лишь мерзлой землей и молитвой, примостился пулемет.
"Батарея работает, как единый организм," — вспоминаются слова из устава.
— Мамочка браво, прекратить огонь! Бьете по нам! Бьете по нам! По особняку! Повторяю, попали по особняку! Угол переноса влево три. Меньше восемь! Как поняли?! Повторите, как поняли меня?!
Говорят, что артиллеристы — самые безразличные твари на войне. И личные кладбища у них больше, чем у пулеметчиков и снайперов, только им об этом неизвестно.
На этот раз мины рвутся в роще, окутывая деревья черным тротиловым дымом.
— Хорошо! Поражение! Веер три! Беглый огонь, мамочка браво. Повторяю, веер три! Беглый огонь!
Свист падающих мин становится почти непрерывным. Ведь когда минометы бьют бегло, новая мина вылетает из ствола раньше, чем предыдущая разрывает кого-то на куски. Немца или янки. По-разному.
В этот раз — немцев. Две мины даже накрывают "Пуму" — со скрежетом ахает по броне разрыв, и броневик начинает дымить, замерев, а потом его бьет еще раз, так что он вздрагивает. Кажется, пляшут язычки пламени. Отъездился!
Хорошо, черт возьми! Удача.
— Цель поражена. Прекратить огонь. Койот-один конец связи.
Бейкер вытирает пот со лба, забывая улыбнуться. Еще раз рассматривает бронемашину с покосившейся башней, убегающих из рощи саперов.
— Сардж, мы их сделали, выдыхай пока. Но, держу пари, сейчас они разозлятся.