Солдаты шагают по полю.
Бейкера посещают сразу несколько мыслей. Что он зря затеял всю эту игру, что четверо солдат такой возни не стоят, и даже развед данные о складе такой возни не стоят.
Стоят! Он посылал людей в разведку и они попали в беду. У них не было связи, местность была незнакомая... Ему нужно было десять раз все им объяснить!
Весь этот маскарад, что он даст? Из них по-немецки говорит один, да и мало говорить по-немецки, чтобы выглядеть, как немец. Надо ходить как немец, стоять по стойке смирно как немец, выполнять приветствие как гребаный наци...
Господи, Ник, не усложняй! Вы просто кучка замерзших мародеров, выдающих себя за разведку. Такое случается в любой армии. Когда солдаты теряют представление о долге, они теряют человеческий облик, а все звери внешне похожи...
Блядь, и о чем ты только думаешь! Думай об этом дурацком плане. У тебя есть запасной план? Да? И какой же?
А никакого, Ник. Нет пути назад. На этом поле они нас нашинкуют, как мы этих самых мародеров. Это не кино про шпионов в тылу врага, это гребаный балет со смертью. Никакого, значит, либо сработает, либо мы все умрем.
Не самый плохой выбор.
Но не слишком лихо, вот так решать за своих людей? Надо было не назначать, а добровольцев вызвать.
Ах ты Господи Боже, как же все херово-то получилось.
За этими мыслями Лейтенант не замечает, как отряд добирается до дома. Поднимает глаза — а вот он дом-то! Нееет, стойте-стойте, не надо так быстро, давайте передохнем! Но не он сейчас командир, и все продолжают идти вперед, навстречу судьбе. И лейтенант, прикидывая, какие у них у всех сейчас напряженные лица, начинает насвистывать "Лили Марлен", чтобы разрядить обстановку. Уж эту-то песенку, гимн дезертира, знают все по обе стороны фронта. Господи, пусть они заулыбаются.
Ник заходит внутрь. Его мешок закинут за плечо, его автомат болтается на ремне. Он прижимается бедром к конуре, как будто отдыхает. Так, куда будем рвать? Налево, направо? Если бы это был обычный бой, он сказал бы — направо, в пристройку. Автоматы в комнатах переплюнут краутские винтовки. Гранаты... можно ли ими пользоваться гранатами? Не подорвут ли они пленных? У этих ребят всего десять человек, наверняка пленные сидят в подвале, кому их сторожить? Рвануть налево под окнами — рисково. Тогда немцы попрут из пристройки. А может, так и сделать? Всем налево, а ему, лейтенанту, направо, за пристройку? Чтобы расстреливать в спины тех, кто из дома выбежит? Надо-то только пробку создать, чтобы Утка успел подтянуться.
"Похрену, Ник," — успокаивается лейтенант. — "Влево-вправо... главное, уверенно, чтобы из-под окон уйти".
Он устало поправляет автомат и закашливается. Готовьтесь, ребятки. Как только я уроню мешок, валим все живое. Но не раньше.