Опускает казак пистоль. Не трогает отрока собака, лишь на римлянина щерится. Помнит Богдан предания, что писарь ему в шинке рассказывал. Древние те предания, языческие, про пса о трех головах, что выход из царства мертвых стережет, да души покойные назад в мир не пущает. Не уж то там, за забором он и есть мир, али только напоминание?
Вот ведьма первая, цербера не убоявшись, калитку отворяет и открывается взору казака вид от которого у запорожца сразу на душе так легко становится, и в груди так щемит, аж слеза скупая на глаза наворачивается:
- Ой лишенько, я к файно осьо тут, немов додому потрапив. - расчувствовавшись, сует казак пистоль за пояс, курок прежде снявши, и к калитке идет порывисто.
- Отож вибачай господаре Гліссе, нетерплячі ми. Ось де твоя гостинність. Хата, подвір'я, господарство, стіл, їжа.. усе тут, усе як треба..
Смотрит казак с умилением, слезу соленую вытирает украдкою. Чувствует душа казацкая, будто дома он, будто на родине.. чувствует и радуется.. будто к куму в гости заглянул, а тот ждет его "з горілочкою, сальцем-м'ясцем, да крутим курячім вареним яйцем".
Осматривает Богдан двор, осматривает сад. Льнет душа к колодцу, воды студеной напиться, льнет, в сад в тени яблонь отдохнуть, льнет к очагу, вкусить стряпни нехитрой но сытной, да надо в дом постучать прежде, чтобы вышли хозяева, чтобы приветствовать их да почтить по людским и христианским заветам, как положено.
- Ты римлянин обожди, - оборачивается Богдан, - сейчас хозяина позову, он пса и уберет.
С этими словами отправляется Богдан к дому, да по пути его пристально разглядывает, родные черты хаты сельской узнать пытается. Подходит он к дому, на крыльцо ступает да в дверь не громко стучит:
- Отворяй хозяин, гости к тебе пожаловали. Не с крамолон ни с грехом, а с помыслами чистыми да богоугодными. Отворяй да гостей встречай по законам людским да обычаям..