Ростислав Тихонович Волошин, ведущий инженер научно исследовательского института точного приборостроения, кандидат наук, взрослый солидный советский гражданин сидел на полу. Он растерянно шарил руками вокруг себя. Еще минуту назад под ним было дерматиновое сидение автобуса. И вот на тебе! Такие внезапные метаморфозы окружающего пространства напрочь сбивают человека с толку. Даже взрослого. Даже серьезного. Даже кандидата наук.
Впрочем, нет. Подобные трансформации в рациональном мире попросту не случаются. В сказках? - Пожалуйста! В кино? - Обязательно! Но это все - художественный вымысел, нужный автору, чтобы поставить героя в непростую и от того интересную ситуацию. А героем Ростислав Тихонович себя определенно не считал. Во всяком случае, героем фантастического романа.
Впрочем, гибкий и пытливый разум исследователя не пасовал перед этой задачей: задачей незаурядной, даже в чем-то немыслимой, но именно задачей. Когда лабораторный прибор выдает неожиданные показания, экспериментатор не спешит кричать "Эврика!". Вместо этого он скрупулезно проверяет параметры лабораторной установки, исправность узлов и агрегатов, точность измерительных приборов, отсутствие случайностей и совпадений. И только еще и еще раз убедившись, что причина аномалии не кроется в досадной оплошности, спокойно и рассудительно принимается за поиск ее физической причины.
В данном случае, объектом исследований Ростислава Тихоновича являлся сам Ростислав Тихонович. Пол под ним был реальный. Руки, ощупывающие его, тоже. Две протянувшиеся вперед ноги также были самыми натуральными что на взгляд, что на ощупь. Он решительно и с силой закрыл глаза. В темноте под веками плясами цветные звездочки и разводы - все как всегда. Успокоив дыхание, советский инженер осторожно приоткрыл левый глаз. Вокруг ничего не изменилось. Он разочарованно открыл и правый.
"Кажется, была авария!" - Эта мысль вспыхнула в голове, как сигнальная лампа. Удар, звон стекла, скрежет металла... Коротка вспышка восприятия. Почти неуловимая в памяти, но засевшая в мозгу, как заноза.
Ну что ж. Это много объясняет. Ростислав Тихонович отчетливо представил себя лежащим в палате реанимации: перемотанное бинтами, утыканное трубками и иглами, обклеенное датчиками изувеченное тело. "Кома" - кажется, так это называется. Защитная реакция травмированного организма, спасающая мозг от запредельной боли тела и тело от опасных команд мозга. Говорят, человек может оставаться в этом состоянии годами.
Если это так, то все вокруг - игра разума с самим собой. Как сон. Только когда понимаешь, что сон - это сон, то тут же просыпаешься. По всей видимости, сейчас этого мало. В таком случае, лабиринт - это весьма уместный образ. Подсознание ставит разуму задачу, как бы говорит: "Докажи, что ты в норме, и я отпущу тебя, верну рычаги управления телом."
Ростислав Тихонович вполне пришел в себя. Он даже несколько повеселел от осознания того, как ловко восстановил целостность мироздания. Парадоксы устранены, а невероятная метаморфоза реальности при аккуратном анализе оказалось всего лишь плачевным последствием трагического происшествия.
Спутники оказались весьма кстати. Было бы немного тоскливо выбираться отсюда одному. Ростислав Тихонович мысленно поблагодарил свое подсознание за такую разношерстную компанию. Он чуть было не принял их за актеров народного театра, хорошо вовремя разобрался что к чему. Как-то неловко опростоволоситься перед образами из собственного воображения. Но теперь-то сомнений нет: римлянин - это римлянин, козак - это козак. Так тому и быть.
Что там с загадкой? Три пути: простой, трудный и ни то ни сё. Наверное, лучше выбрать простой, чего резину тянуть. Три картинки: первобытное наскальное творчество, потрет девушки за прялкой и надпись на английском языке. Причем надпись, хотя и несла определенный смысл, упорно ассоциировалась с этой странной зарубежной фантастической книгой. "Автостопом по космосу" или как-то так.
Градация эпох налицо. А что, если это тут не причем? Спутники тоже из разных времен. Такая тут атмосфера, элемент декора. Нет, все глубже. Есть три произведения искусства, а искусство вечно!
Девушка с прялкой - это 18-й век? Или 19-й? Неважно. Сюжет умиротворяющий, запечатлен акт созидания.
Наскальный рисунок. Что-то очень древнее. Сюжет агрессивный. Кажется, изображена охота.
Надпись. Если ассоциация с книгой правильная, то что там было? Странствия, путешествия.
Перебирая мысли в голове Ростислав Тихонович пытался понять, как это может соотносится со сложностью путей. По очевидным причинам он отбросил наскальное творчество - кровопролитие в его планы не входило. Даже если этот путь и самый простой, то все равно, этика советского человека агрессию отвергала.
Созидание или путешествие? По каким-то внутренним причинам он склонялся к первому варианту. В конце концов, случайная ассоциация надписи и книги может оказаться и ошибкой, тогда третий путь может привести к чему угодно. А что если "Не паникуй!" это весьма буквальная рекомендация? Значит там будет от чего паниковать. Нет уж!
Ростислав Тихонович сунул лежащую рядом книгу в карман пиджака, поднялся с пола, поправил очки и оглядел своих спутников.
- Здравствуйте, товарищи! - он постарался вложить в свою речь порядочную долю дружелюбия и открытости. - Очень рад, что я не оказался здесь один, и со мной такая интересная и разнообразная компания. Меня зовут Ростислав. Раз уж нам предстоит вместе пройти это испытание, то стоит решать задачи сообща, поделиться нашими мыслями и обсудить их.
Ростислав Тихонович повернулся к римлянину.
- Вы, уважаемый, очень верно заметили на счет первых двух изображений. Наскальная живопись действительно похожа на произведение наших далеких предков. А девушка с прялкой - произведение куда более позднего и, как Вы выразились, цивилизованного творца. Что касается надписи, то я открою для Вас ее значение. Там написано "Не паникуй". Хотя этот язык и то как она написана, как мне кажется, намекают на долгое путешествие полное приключений. Впрочем, тут я могу и ошибаться.
Ростислав Тихонович обвел взглядом присутствующих.
- Возможно кто-то из вас мог бы больше рассказать о каком-либо изображении? Я вот, например, мало что смыслю в живописи. Что в наскальной, что в какой. Но раз уж нам предстоит сделать выбор, то лучше сделать его осознанно.