Ходжес, очевидно, не любил считать чужое богатство, и ответил примирительно:
- Граф Толрин содержит оранжерею, а не сад. Не думаю, что у него больше десятка деревьев - но точное их число и урожайность мне неизвестна. Конечно, сами фрукты были бы тоже полезны - но во многих книгах пишут, что именно в кожуре концентрируются полезные вещества. Так что я благодарен графу за его помощь, и не ищу лучшего. А ваши познания о тифе... Весьма впечатляет! Вы говорите как человек, лично имевший дело с этой страшной болезнью. Кое-что я и сам знал, но о переливании крови мы не додумались. Хансен, нам нужно будет сперва опробовать это друг на друге, а затем внедрить среди прихожан. В этом я вижу и некий сакральный смысл... Что-то вроде братания общины.
Хансен провел отца и Гервиль в медицинский флигель - в операционную. Здесь было установлено два операционных стола, один "для живых", и второй - "для мертвых". Стены, снаружи деревянные, изнутри были облицованы белым полированым камнем, вроде плотного известняка, плитки которого идеально подходили друг к другу. Пол и даже потолок также были белокаменными. На одном из столов, прикрытый белой простыней, лежал труп. Даже от входа чувствовался резкий запах - то ли гнили, то ли отходов... Хансен остановился перед входом, и прочел краткую молитву Илматеру, коснувшись сначала себя, а затем Ходжеса и Гервиль.
- Это очистит вашу одежду. В этом помещении не должно быть лишней грязи. Возьмите шелковые перчатки из верхнего ящика операционного стола, и повязки - там же. Жаль, очищающее воздух заклинание уже развеялось. Отец, не мог бы ты помочь? Я знаю, у тебя получается надолго подавить эти нечистые запахи...
Ходжес кивнул, и, сотворив молитву шепотом, дунул в помещение. Дышать сразу стало значительно легче. Хансен облачился в перчатки сам, надел маску и осторожно завернул простынь с трупа. Это был мужчина, лет сорока. Грубая рабочая рубашка на его груди была уже разрезана скальпелем. Прежде всего бросалась в глаза кожа - она выглядела совершенно высохшей, как будто ее доверили нерадивому дубильщику. Цвет кожи был зелено-коричневым, при том, что умерший имел рыжие волосы - то есть явно при жизни не был смугл. Кожа плотно облегала мышцы - они превратились в подобие коры дерева, или же выветрившейся скалы - отдельные валики, разделенные впадинами. В тех местах, где мышц было мало, кости прорвали кожу и торчали желтоватыми бугорками. От чего бы ни умер этот человек, его агония была ужасна. Пока Ходжес и Гервиль разглядывали "пациента", Хансен пояснил
- Его принесли работники конюшен. Сказали, что нашли на заднем дворе - то есть, он как-то оказался на улице и, очевидно, шел по ней, пока не упал! В боку есть рваная рана - я бы сказал, что от укуса, но следов зубов нет! Взял мазок из раны - нет следов слюны, только грязь и кровь. Возможно, крючья? А грязь, занесенная после, стала причиной болезни. Кроме того, я не исключаю яд. Тем, кто его принес, я уже провел обряд очищения, но пока все анализы не дают совпадения ни с одной из известных мне болезней. И еще один любопытный факт. На момент смерти в теле оставалось очень мало крови - однако никаких следов нападения вампира или подобных тварей я не обнаружил.
Ходжес внимательно осмотрел тело, и ощупал мускулатуру трупа.
- Словно камень. Труфальдина, Хансен - я считаю, нужно делать вскрытие. Поддерживаете? Или, может быть, появились какие-то идеи?