Отец Ходжес неловко улыбнулся в ответ Гервиль:
- Мы тут живем по календарю храмовых забот, а что солнце уже клонится к закату - замечаем только если выдается минутка. Вот будет общая раздача пищи - считай, что и вечер.
По дороге в трапезную отец Ходжес немного рассказал о себе в ответ на вопрос жрицы:
- Да, я и правда с юга, из городка Тредмит, что в Амне. Когда мне было четырнадцать, там начались проблемы с воинствующими друидами, и отец отправил меня с матерью на север. А потом эта война за шахты... Так мы шесть лет и не имели известий о нем. А после я встрелил Анну, свою единственную жену, а мать уехала к отцу - так что счастливо избежала чумы. А вот Анна не смогла выбраться, десять лет мы прожили вместе - не так мало, но не так и много. Говорят, первые года в супружестве лучшие, так что я благодарен богам, что они подарили мне их.
Так они дошли до дверей трапезной, и Ходжес в свою очередь задал вопрос:
- Вы очень скромны, Труфальдина, Илматер поощрит вас за это. Но вы упомянули, что тоже служите божеству - другому. Что же это за сила? И прошу вас, не нужно сравнивать нас по степени близости к божеству. Мы с вами равно далеки от своих богов и равно преданы им. Не может расстояние в несколько стадий сделать разницы там, где мера - путь от Торила до Селунэ.
За ужином хозяйничала Сисса. В больших лотках, подогреваемых паром, дымились котлы с едой. Священники Илматера питались тем же, чем кормили своих неимущих прихожан, и из той же посуды. А если вдруг еда окажется дурной, они первыми распознают это. Ужин был больше похож на обед - для человека, весь день проведшего в работе это было в самый раз. Кислые щи с перловкой и говяжьим желудком, печеный картофель и пирожки с куриной требухой. Ко всему этому Сисса с гордостью вынесла графин, наполненный слегка оранжевым напитком. Ходжес тут же оценил его:
- Неужто наш коллега Толрин внял моим увещеваниям?! И много ли померанца он пожертвовал на храм?
- Сегодняшнего пожертвования хватит на четыре полных ужина, отец.
- Хорошо, тогда растяни его на месяц. В нашем климате легко подхватить цингу и тиф, а это питье поможет беднякам не умереть раньше срока.
Тут в залу вошел Хансен - юноша лет двадцати, совершенно непохожий на отца - лишь глаза и черные как смоль волосы выдавали сходство. Юноша был аристократически бледен, с тонкой кожей и изящными, как у музыканта, пальцами. Белизна лица и чернота глаз делала его цепкий взгляд зловещим - о чем он, вероятно, догадывался, и старался не смотреть подолгу на собеседника, если того не требовал этикет.
- Отец, я не опоздал? Пять минут назад принесли тело... Там уже нечего лечить, все признаки разложения. Бедняга умер в бреду, и до сих пор от него жар. Нужно будет провести ритуал очищения, но прежде ты должен взглянуть, я такого раньше не видел.
- Хорошо, Хансен. Познакомься, это Труфальдина. Она пожертвовал на храм и поможет нам в работе сегодня вечером. А теперь помолимся.
"Илматер, благослови и очисти эту пищу, достаточную для поддержания сил душевных и телесных. Amen."
Некоторое время все ели в молчании. Наконец Ходжес, чтобы не делать из ужина поминки, задал вопрос Гервиль:
- Труфальдина, мы редко бываем в городе, а сегодня ведь День Возвращения. Расскажите, как прошел праздник? Что говорил граф Абдель? Что прошения, опять одни купцы у помоста?