Майлз оказался у ворот Василиска за полчаса до их закрытия. Вечерний туман уже поднялся от реки, и красный шар солнца плавал в нем, словно шарик апельсинового мороженого в стакане молока. Не доходя пары кварталов до ворот, бард заметил приличных размеров очередь на проход - мастеровые, лоточники, фонарщики и другой простой люд спешил домой, за новой партией своих товаров и скудной порцией сна, чтобы завтра утром вновь выкатить на улицы праздничного города и успеть заработать за фестивальную неделю. Когда бард спросил, из-за чего такое столпотворение, то получил такой ответ:
- Ха, ты бы видел, что здесь пару часов назад творилось! Злобный Марек, этот Василиск в дворфийском обличье, вздумал всех обыскивать - дескать, из храма Гонда что-то уперли, и положено всех досмотреть. Но с ним поговорила служанка одной знатной особы - говорят, приближенная самого графа Абделя! - и намекнула, что если дворф продолжит тянуть и вымогать взятки, то ему быстро найдут замену. Так что теперь пошустрее пошло, правда все равно пяток меди стоит сунуть, а то застрянешь тут до завтра. Хотя через полчаса ворота закроют, так что может статься, для нас с тобой ставки возрастут, приятель!
Тут один из тех мастеровых, кто стоял поближе к воротам, прищурился, и выдал
- Ба, парень, да не ты ли стоял сегодня на помосте рядом с Адрианом!? Ты бы поговорил со стражей, они наверняка тебя узнают. Может, устроишь так, чтобы нас всех пропустили? Скажешь там, граф дал указание снять дозор, и всего делов? А мы уж в долгу не останемся, все лучше хорошему человеку скинуться, чем барыге этому!
Приглядевшись к тому, что происходит в воротах, бард увидел седого, ворчливого дварфа, досматривающего пожитки тех, кто собирается пройти через ворота. Он просто вываливал их на стол и начинал буквально рыться в вещах, как лиса разрывает кроличью нору! Безопасность обеспечивали четверо солдат Пылающего Кулака, да еще сколько-то было в караулках у ворот и на стенах... Понятно, почему толпа до сих пор не вышвырнула этого Василиска с его насеста! Впрочем, кого-то дварф пропускал сразу же - не забывая при этом поправлять свою суму, висящую на поясе. Ох и много же в ней металла!