Убийца Мариса Миллер, дочь охотника и медика. Вероятно завтра с утра все соседи будут радостно восклицать "а мы же говорили! Говорили, что из этой пигалицы ничего хорошего не выйдет". И Алекс. Мысль, что он тоже со временем согласится с остальными, неприятно кольнула. Наверное, маловероятно, что этот парень после всех косяков подруги, на которые он смотрел всегда, словно, сквозь пальцы, в миг разуверится в ней, но даже возможность такого развития событий тревогой отдавалась откуда-то изнутри. Какая собственно ей разница, что будет думать О'Коннор? Рисе вообще всегда насрать, кто что говорит и уж тем более, что они думают, но эта постепенно теряющаяся во тьме фигура...
Вглядываясь в нее стеклянными глазами, Риса задумалась, как бы оно могло всё получиться, не устрой ее клинок свидание с бледной шеей косого Билли. Вероятно, затащил бы ее О'Коннор, неуклюжий мешок дерьма, домой и заставил зашивать внезапно образовавшиеся дыры,
- Миллер, ты штопать умеешь? - кажется это был последний вопрос, прозвучавший в той, закончившейся вместе с шумом мотора машины, беззаботной жизни.
"Конечно, могу даже гладью, чтоб не просвечивало"... Охотница позволила себе усмехнуться над непрозвучавшей шуткой, но только где-то глубоко внутри, и даже от этого ей стало не по себе. Вся спесь девчонки с окраины куда-то подевалась, вероятно, оставшись там под фонарем, с парнем, который так рьяно пытался ее защищать.
Шипение рации вернуло Марису в реальность происходящего, где она под конвоем ехала в изолятор, чтоб просидеть там хрен его знает сколько, пока дальнейшая судьба преступницы не будет определена,
- Точно! - охотно кивнула Риса на реплику из рации, - куда же я денусь, - девушка недоумевающе посмотрела на свои свободные руки. До этого она пропустила без внимания тот факт, что бойцы оставили ее свободной, а теперь заметила и почему-то разозлилась и фыркнула.
- Какой вам барьер, если вы откровенно рискуете быть убитыми одной мелкой девчонкой? - в голосе Марисы не было угрозы, только обида, совершенно не предназначенная этим двоим. Они всего лишь выполняли свою работу. Оставшуюся дорогу охотница ехала молча, стараясь не нарываться на дополнительные неприятности посредством своего длинного языка.