На место будущего инструктажа Костя прибыл едва ли не первым. Не потому что так любил вставать рано и занимать очередь загодя, как раз наоборот, для дисциплинированного подъема доблестного боевику требовались взрывы гранат под окном и очереди, оставляющие выбоины на старом, безликом бетоне. Черныш очутился в первых рядах по той простой причине, что встречался с известной дамой. На его губах цвела тонкая, но прекрасно уловимая улыбка, а вокруг расходились волны концентрированного счастья. На войну - с улыбкой! Разве что грозовой шрам поднывал, намекая на грядущие потрясения, но Костя считал его чем-то типа локатора. Если ноет - быть подвигам и свершениям. Если нет - ну, можно слушать не целым ухом и вообще в верхах перебдели, тревожа молотобойцев.
Потрендев со знакомыми и козырнув начальству, Костя занял место в уголке, поближе к двери и принялся внимательно слушать. Шрам наладил с ним коммуникацию по типу азбуки Морзе. Гласные - точечка, легкий укол булавкой. Согласные - тире, и тут уж кончиком булавки водили чуть сильнее, словно желали облагородить пресс наколкой.