Когда-то никакого кодигос не существовало, а приглашение в танго было простым, как пол-песеты: сдвинул шляпу на затылок, чтобы не мешала, свистнул, чтобы привлечь внимание, подмигнул девчонке побойчее, она кивнула, улыбаясь, вытерла руки о передник — вот и все. Переходишь улицу — и вы танцуете, главное, за фонарный столб не зацепиться.
Ну, конечно, это только для крутых парней, а не для всяких болванов, мямлей и сосунков.
Этого танго компадрито давно уже нет, как нет и самих компадрито. И вообще, все стало на порядок сложнее — взгляды скрещиваются как шпаги, игра воображения, уязвленная гордость...
Но среди вас есть в зале один мужчина, который... о нет, конечно, не помнит действительно старые времена, ему ведь тогда лет было всего ничего. Он вырос в десятые-двадцатые, так же как и большинство из вас. Не помнит. Но если бы его, такого, какой он есть сейчас, перенесло на сорок лет назад — о, он бы отлично вписался!
Гомес сидит за столиком, залихватски закинув ногу на ногу и надев шляпу на коленку, руку забросив за спинку стула и поигрывая коробком спичек. Взгляд у него смелый, прямой и веселый.
Да, у него нет дорогого костюма, дома в престижном районе, нет связей и веса в обществе, нет авто и даже нет велосипеда. Но любой, кто скажет, что Хуан Гомес — не мужчина, а его женщина — не красавица, даже если он будет танцевать с хромоногой прачкой, получит в глаз и коленом по ребрам, будь это хоть президент Америки.
Патотьеро всем своим видом показывает, что холодные заснеженные вершины ему на хрен не сдались, и не пытается бомбардировать их взглядами, зато его внимание достается приветливым и гостеприимным (как он ожидает) солнечным долинам, расположенным неподалеку. Он твердо решил пригласить одну из брюнеточек.