- Хх… Хх… Хх…- тяжело дышал он. Рак был бледен от боли и усталости там, где не был окрашен в багровый собственной же кровью. Он глухо всхлипывал и силился вздохнуть, но, от чего-то, мог сделать это только через раз. Наверное, это была рана в лёгком, а потому, он попытался закрыть свою грудь, но, рука резко провалилась вниз, коснувшись мерзко хлюпающего, липкого асфальта. Он поднял руку и поднёс её к глаза. Потом опять поднял руку и поднёс её к глазам. Или опять не поднёс? Он видел только белые звёзды в темноте… но он же поднял руку, он чувствовал это, или нет?.. нет, уже не чувствовал, там, где раньше пульсировали вены, на такой тяжёлой, уставшей в бою руке, был лишь лёгкий холод. Лёгкость. Это чувство обуяло Раком. Он просто лежал и смотрел на звёзды, вглядывался, как они кружат и меркнут одна за другой. Он почувствовал нечто тёплое, что текло по щекам. Он плачет? Опять. Чёрт, как маленький пускает слезу из-за того что умрёт… умрёт ли? Да, умрёт. Он уже ничего не видел, и то были не звёзды, а последние отблески света в его меркнущих глазах. Ему перебили позвонки. В груди рваные дыры, больше его кулака в диаметре, каждая, наверное, раза в три. Теплота медленно уходила, сменяясь холодом об колючего ветра. Наконец, глаза так же перестали щипать. Он оказался в вакууме. В пустоте. Абсолютный, всепоглощающий мрак. Он плыл в этой непроглядной мгле, не чувствую ничего. Он был словно бревно, что сплавили по быстро струйной речке. Чёрт, а ведь он ни разу так и не был на Кипре, на море. А он очень хотел. Всегда. Сколько себя помнил. Хотел побывать там с отцом.
Удар.
***
Тьма стала медленно расступаться, уступая место лучику тёплого света где-то вдалеке. Рак стал медленно приближаться к нему. Он услышал давно знакомый треск и запах чего-то острого. К этому аромату было примешан ещё какой-то еле уловимый аромат. Он поморщился. Подойдя к плите, он выключил конфорку, на которой панически кипя и плюясь на всю кухню раскалёнными каплями, дошёл до своей кондиции чили. Хэнк взял спичку и зажёг её. Та вспыхнул сильным огнём, но через пару минут успокоилась. Аккуратно переставив кастрюлю на другую, так же не работающую конфорку, он взял деревянную ложку, набрал туда чили, и вылил божественный, по меркам людей, нектар себе в пасть. Вкус был как у протухшего крабового мяса, с нотками чьей-то не мытой пару месяцев подмышки и вымоченной в болиголове старой покрышки. Он кивнул, подумав про себя, что совсем не дурственный вышел чили! Только, нужно добавить немного остроты…
- Руки прочь от моего чили, щенок. Вот свой приготовишь, будешь туда хоть петушок свой совать,- послышалось ворчание со стороны окна. Хэнк медленно повернулся к старику, что сидел на самом подоконнике кухни, и курил самокрутку. По запаху, там был явно не табак. Высокий, седой, белый, с нордическими чертами, гладковыбритым лицом и волосами до шеи, он всегда походил на битника из 70-80 годов, что решил стать нормальным стариков своих лет, сбрил бороду, надел нормальный костюм (в частности сейчас на нём была майка-алкоголичка, спортивные трико, носки с Дашей-путешественницей и ярко-красные мокасины), но, с волосами решил не заморачиваться, и оставить всё, как есть. Он просто смотрел куда-то в даль.
- Ты как всегда недоперчил его,- в тон приёмному отцу протянул парень. Он замкнул руки в замок и угрожающе покачал ложкой, состряпав на лице гримасу призрения,- Да ещё газ как обычно не выключил. А что если бы ты взорвался от искорки? Или, что ещё хуже, что если бы чёртов чили выкипел?!
- Не твой чили, вот и бесишься,- коротко бросил старый норвежец. Его серые глаза смешливо осмотрели Хэнка с ног до головы,- Что, опять поцапался? Ты ведь в курсе, что этот дом снесён вот уже лет пять?..
- А ты в курсе, что мёртв и того больше?- парировал он.
- Туше, мальчишка,- он медленно обернулся и скинул в открытое окно окурок. Тот на ветру обратился в пепел. Старик усмехнулся,- Так кто это был? Парень какуджа? Да, укаку тип, какой позор! Ты ведь самый стойкий гуль в Бруклине! Какого чёрта, Хэнк?! Ты что, решил с ним по-обниматься?
- Ну, как бы, не особо, меня просто попросили подержать его…
- А если бы тебя с крыши попросили прыгнуть, ты бы тоже прыгнул?!
- Ну, в принципе, да, я же гуль…
- Да я не об этом говорю, идиот! Ну вот посмотри, во что ты вляпался! Теперь ты подыхаешь, Люпин там перетирает с каким-то пижоном, тот засранец ушёл, а ты вес дырявый, в порванной одежде, лежишь в луже своей крови, ну что за бесславная смерть?..
***
УДАР.
***
- Стоп,- вдруг побледнел Хэнк,- Что ты сейчас сказал?! Повтори!
- Ну, подыхаешь, Люпин там перетирает с каким-то…
- Нет, после этого!
- Эм… лежишь в луже своей крови, ну что за бесславная смерть?..
- ДО ЭТОГО,- ревел он. А его глаза обратились в два блюца черноты, с мелкими точками алого.
***
УДАР. УДАР. УДАР.
***
-…в порванной одежде?..- сказал старик, и ухмыльнулся. Кухня взорвалась, а тьма окрасилась в краски, обратившись в залитую кровью улицу, Люпина, стоящего на коленях, гуляей без сил, и странного парня в маске черепа.
***
УДАР-УДАР-УДАР-УДАР-УДАРУДАРУДАРУДАРУДАРУДАРУДАРУДАР.
- ПАДАЛЬ!- взревел Рак, резко распахнув глаза. Быстро регенерирующее сердце, и кагуне, поддерживающее позвонки и последние внутренние органы, в чудовищном темпе забились. Он с силой перевернулся на живот, и окинул окружающих полным ненависти, боли и жажды полного разрушения всего и вся, взглядом. Какуган его светился на залитом кровью лице. Он стал ползти к своему старому, убитому той девкой, противнику – гулю с типом бикаку. С каждым рывком он набирал скорость всю большую, а его пальцы с большим остервенением вгрызались в сырую землю, оставляя на ней следы. Он быстро скользил вперёд на собственной же желчи и крови,- ПАДАЛЬ! ПАДАЛЬ! ПАДАЛЬ! Мой единственный выходной костюм! И что я завтра одену?! Тварь, убью! Убью! Убью! УБЬЮ!!!- перешёл на хриплый рёв его голос. Он всё ближе и ближе приближался к трупу. Бросив мимолётный взгляд на парня в маске черепа, он тяжело вздохнул, хотя, скорее выблевал часть крови, чтобы опять продолжить свой путь к трупу. Он резко спросил, будто в пустоту,- Люпин, кого ты, бл*ть, берёшь на задания?! Что это была за тварь? С какого он района?- наконец, прильнув к желанному, ещё не остывшему телу, он с силой схватил себя за щёки и надорвал их, чтобы раскрыть пасть шире и оторвать кусок больше. Он почти не живал, перемалывал резкими рвущими движениями куски, а потом сразу глотал. На мгновение отвлёкшись, он обернулся к Волку,- Ты чё расселся, старик? Кто за твоими подчиненными будет отвечать? Я? Или этот пижон в маске?! Помоги им!