Эктор напрягся, поднимая молот... но, увы, колющий удар двуручным мечом хватом за рикассо оказался быстрее, чем даже короткий удар оружием телохранителя Императора.
К тому времени, как голова Яна оказалась в пределах досягаемости молота, укол уже был проведён. Если бы он промазал, вполне возможно, голова ландскнехта была бы продырявлена, но Янош не промазал. Острие волнистого меча скользнуло по маске и вошло в шею сверху, пробивая артерию, перерезая трахею и почти доходя до сердца. Впрочем, добивать не понадобилось - агония длилась недолго. Воин в маске обмяк и ударился головой о лёд, выронив оружие.
Янош, невредимый, вскочил, и толпа на Арене приветствовала его - знатоки оценили прекрасную технику даже за время короткого боя.
Что касается Эктора, то он так и остался лежать лицом вниз в безлюдной местности, на льду озера. Но если бы кто-то продолжил наблюдать за этим местом некоторое время, он увидел бы, как, словно из ниоткуда, на лёд озера выступил Ешуа Нацрат. Чудотворец Службы Изиды поднял тело и перенёс его в родной мир, в тесную гладиаторскую келью. Затем, незаметный для стражей поработителя родной страны Эктора, он пробрался в опочивальню Малатора и кровью убитого Яношем героя начертал на стене три слова на тайном языке, известном только чёрным колдунам, жрецам и богам смерти и разрушения (ну и ещё самому Нацрату и некоторым разумным енотам).
Поутру, увидев надпись, Малатор побелел от ужаса и, бросив армию, чудищ и государство, сбежал так далеко, что в истории Аталии он более не упоминается. Вскоре аталийцы подняли восстание и прогнали захватчиков. Каким-то образом легенда о том, что жертва Эктора совершила чудо, проникла в народ, и прах героя захоронили в Бронзовом ущелье, в усыпальнице прямо у дороги. Надпись на стелле рядом гласит
"Чужестранец! Эктор, Последний Страж Аталии, приветствует тебя. Если намерения твои недружелюбны, то вспомни о Малаторе."
Говорят, за последующую тысячу лет ни один завоеватель не посмел пересечь эту черту с оружием в руках.