Небеса Тамая занимались красным рассветом. Лучи неизвестного светила стелились по земле, обнаруживая и озаряя незаметную во тьме кровь. Коснулись они и опустившегося на колени Хейза. Он был весь в месиве из грязи и запекшейся крови - только обезумевшие глаза блестели белым на закоптившемся лице. Броня превратилась в изодранный, испещренный осколками и протравленный кислотой хлам, а форма стала рубищем. Оружие валялось рядом, на берегу какой-то лужи. Бывший некогда живым и излучающим уверенность, а теперь затравленный сумасшедший взгляд пулеметчика был устремлен вперед, навстречу свету восходящего солнца, но смотрел он, на самом деле, в глубины собственного обожженного сознания, где бесконечной чередой проходили пережитые здесь ужасы и гибель товарищей.
Почерневшие изуродованные пальцы Хейза непроизвольно вгрызались и загребали землю рядом, перебирая, перетирая между собой здешние глину и песок, с которыми вскорости смешаются кровь и прах его сослуживцев. Они зделали все для этой победы, каждое их усилие определило и построило их успех, который почему-то никого теперь не радовал. Никто не узнает о том, что им всем довелось здесь пережить, не вспомнит ребят из первого взвода, лютую борьбу до самого конца...
А кто заплатит за их гибель? За все произошедшее на этой Богом забытой планете? Неужели все на самом деле бессмысленно? Майкл горько ухмыльнулся. Корпорация откупится, замнет дело, догворится или уберет свидетелей, а выжившим кинут новую лычку и пошлют на очередное задание к черту на куличики, где какая-нибудь шальная пуля их, наконец, укокошит. Была ли оправдана жертва сержанта и остальных? Кто знает...
Хейз на секунду зажмурился, а когда снова открыл глаза - они были полны слез. Зато они были настоящими людьми - с совестью, долгом и настоящей дружбой. Ни чета многим. Они сделали невозможное и память об этом пронесут через всю оставшуюся жизнь и Хейз, и Паулок, и Кацман. И этой памятью, этим знанием будет жить морская пехота. Берегитесь преступники, изверги, убийцы - вы уже на очереди и очень скоро мы - бравые десантники - надерем вам ваши трухлявые гребанные задницы!
Кровавый рассвет разгорался над Тамая IV, а на ее суровой тверди сидел на коленях скорчившись человек и плакал. Плакал исступленно, горько и безнадежно, а небеса бесстрастно смывали кровь с холодной земли...