- Да знаю я. - несколько раздраженно ответил Радемес, после чего добавил, подлетая к голове поближе: - Приготовьтесь и что бы ни случилось, знайте: я никогда не задумывал зла-а-о... Упс!
Но похоже он зря придумывал предисловие, прежде чем начать. Когда Пинто начало трясти, Радемес заметно занервничал и оперативно улетел подальше от Дорнина, так чтоб между ними был алтарь.
- Вот холера, Пинто, ты не мог не оживать еще минутку? Дорнин, ты только не нервничай, я все обьясню!
Хотя как бы тут себя успокоить, не говоря уже о дворфе, который может дать чем-то тяжелым и насмерть. Вообще, он опасался и того, что происходило с Пинто, однако, предпочел оказаться подальше от разъяренного жреца, даже несмотря на то, что совершенно не имел понятия о том, как поведет себя бард после воскрешения - вдруг он тоже будет зол и начнет крушить все подряд. Ну и интересно было посмотреть поблизости, что же там творит с телом полуэльфа орочья магия, ведь это удивительно - не алтарь положили не орка, и даже не полуорка, а носителя части эльфийской расы, и это не вызвалл гнева кровожадного божества. Значит, артефакт имеет частичку силы, но не различает где свой, а где чужой? Что ж, это еще предстоит выяснить.
Страх получения чем то тяжелым несколько отступил, давая волю чувству небольшой, но победы. Хотя нет. Заставить двух представителей расы дворфов, один из которых жрец, делать заведомо богомерзкую ерунду, а от второго еще и получить похвалу - это надо постараться, так что это целая Победища. Он с трудом подавил в себе эмоции и желание радостно кричать о том, что Чизелли жив. Ну, по крайней мере его тело. За ним наверняка стоит понаблюдать, и изучить - вряд ли изменения касаются только текстуры кожи и ее пигментации. Так что хочет Пинто, или нет, но бумагой и чернилами ему придется делиться в любом случае. Столь ценные сведения обязательно должны быть записаны и ни в коем случае не потеряны. Может быть, он даже научный труд напишет. “Божественная магия орков и полуэльфы“ или “Жизнь и изменения, после вмешательства орочььих богов“. А вот и первые трудности - название не придумывается. Впрочем, научный труд наверняка останется лишь в мимолетных мечтах Радемеса и на то есть две причины. Первая - не слишком много матерала, для подобной работы нужна кучка мертвых и еще хотя бы один такой алтарь, ведь единичный случай - не показатель. Вторая, она же главная - дворф с булавой, который может и не выпустить отсюда живым ни ожившего Пинто, ни самого Радемеса.