В последнем усилии Никки разогнула руку, надавила на спуск. Все было как в тумане, звуки как через подушку. Больно, плохо, те места, куда ударили пули, как будто онемели и посылали в мозг противную ноющую боль.
Щелкнул выстрел, последний. Красотка уже не видела, куда попала, попала ли куда-то вообще. Она оперлась на стул руками, пытаясь то ли встать, то ли отыскивая на столе стакан. Тут последняя пуля и чиркнула ее по виску. Шляпа покатилась куда-то в сторону по паркету, Никки свалилась со стула и на мгновение отрубилась. Когда она пришла в себя, то увидела пол, усеянный разбитыми стеклом, щепками и каплями ее крови. Сиротливо блестел ее собственный деринджер, брошенный хозяйкой в горячке боя.
Поодаль, под другим столом, лежал белый как мел Уил (сейчас казалось, что его кожа белее его проседи) и грустно улыбался, зажимая рану на груди.
Ее револвьеры были пусты, сил перезаряжать их не осталось, тело было как стакан, до краев наполненный болью, а а в глотке раскинулась пустыня.
Алонзо сквозь пелену дыма увидел, как дамочка свалилась со своего стула, выпустив револьвер из рук. Ее последняя пуля пролетела далеко от него, похоже, она стреляла уже не целясь. Мало от кого из мужчин ожидаешь такого упорства.
Но все имеет свой конец, и леди, похоже, тоже встретила свой, а он, Алонзо Беннингтон, свободный человек, мстящий кошмарам из прошлого, вышел победителем.
Впрочем, ему показалось, что красотка еще шевелилась. Или нет? Живучая, как кошка — столько дырок в теле. В любом случае, патроны в барабане ее кольта кончились.