Боль мешала Никки стрелять навскидку — интуицию перекрывало заполняющая сознание мерзкая тянучка. Раны ныли. И Никки целилась как следует, но в белесом дыму, дурманящим своим запахом, были видны лишь общие очертания противника — горбатая шляпа и широко очерченное бородой лицо крестьянина. Она даже уже не видела, что там у него в глазах — лихорадочное желание успеть или холодная усмешка победителя.
Беннингтон не мешкал — а что ему? Действовал как заведенный автомат, только музыка получалась уж больно отрывистая. Зато ритмичная — передернул, приложился, выстрелил по силуэту дамочки, не позволяя себе клюнуть на соблазнительную гитарообразность этого силуэта и замешкаться.
Пуля чмокнула Никки в бедро, и, черт возьми, для ее нынешнего состояния поцелуй вышел слишком горячим. Красотка пошатнулась и осела на стул, закрывший ее спинкой от новых пуль. Рука сама собой оперлась на деревяшку, а палец, вдруг обретший твердость, надавил на спуск. Крррах!
Негр на том конце салона охнул, и ей показалось, что она прострелила ему голову. Но нет, он все еще стоял. Бой продолжался.
Алонзо не зря торопился — все-таки девка его достала. Пуля попала в его крепкую бычью шею, по касательной, к счастью. Дыхание не перехватило, да и больно-то было не так чтобы очень. Но вот холодным дыханием смерти обдало. Еще бы чуть-чуть — и все...