Бывает, ты забыл свое прошлое. Что-то круто поменялось в жизни. Например, был ты конокрадом, воровато прикрывал рукой храп красивой, будто облитой лунным серебром аппалузе, а потом, уходя от погони, нахлестываешь ее по лоснящимся бокам шляпой, ветер в ушах свистит. Приятная легкость пустой головы. И вот стал скотопромышленником — покуриваешь сигару на аукционе, осматриваешь бычков, ждешь своего череда, чтобы цену назвать. Приятная наполненность карманов.
Или был ты картежником. Метал банк в полутемном притоне, улыбался приклеенной под приклеенными усами улыбкой, тиская под столом потными тонкими пальцами нагревшийся от твоей руки дерринджер. Липкое чувство постоянной опасности. А стал сенатором — сидишь в огромном кресле с резными завитушками на подлокотниках, хер-знает-какого-там-века, со скучающим видом киваешь на чьи-то заискивания. Купаешься в своем свежем, холодном величии.
Или был ты бандитом. Легким выбросом руки ловил на нож чей-то расширившийся от дешевого виски ливер, проворачивая, вспарывал. Обнимая жертву, чувствовал, как она дрожит, как вздрагивает, и обмякает, полностью теряя интерес ко всему кроме собственного брюха. Азарт. А стал священником. Служишь мессы, отдаешь колоратки в китайскую прачечную, принимаешь исповеди...
Ты все еще носишь револьвер, все еще можешь ввернуть крепкое словцо или дать в лоб пьянице. Нельзя сказать, что ты стал совсем другим. Но Река Жизни унесла тебя куда-то к другим берегам, не к тем, где ты в нее вошел.
Но однажды ты собираешься перейти через вполне настоящую реку, даже не через реку, так, через ручей, просто перейти на тот берег, возвращаясь с отпевания в соседнем городке, куда ходил пешком, потому что у твоего багги лопнула рессора, да и погодка ведь хорошая.
Входишь в воду, глядя под ноги, ступаешь по камням. А когда поднимаешь глаза, щуря их от яркого солнца, видишь на том берегу лицо из прошлого.
Прошлого, которое ты забыл. Но которое не забыло тебя.