Стол, с нехитрыми явствами, неторопливый разговор родителей. О чем-то простом, о отелившейся корове, о том, куда везти на продажу урожай, стремительно тускнеющее за окном хаты небо, и исчезающее тепло из тусклого солнечного света.
Далекие, чуть ли не призрачные крики, протяжный и тревожный звук набата. Но Василь знает, что все вокруг - не реально, это какой-то жестокий, непрошеный сон... Но ничего не может с собою поделать и выскакивает на крыльцо, вооруженный.
Степная земля превращается в серую, истрескавшуюся корку, из которой высосали саму жизнь - ни травинки, ни птичьего щебета. Только Они - неясные образы чудовищ, в которых сплелись образы северных дикарей, потерявшие своих богов и теперь поклоняющиеся чему-то гораздо более ужасному, чудовища Лозы, терзающие Кислев и осмеливающиеся забредать все дальше и дальше и клыкастые пасти тех, кто внешне прекрасен, но скрывают за этим черные души. Тех, кто заперты во тьме. Гремят пищали, шелестят клинки, выпскаемые из ножен и Василь, вместе с родичами, смело кидаются в атаку.
Здесь, лежа на холодном каменном полу крипты, кислевит выдает свои черные кошмары, в плену которых оказался заперт его слабеющий от ран разум, лишь слабыми попытками двигаться и тем, что бессознательно шевелит губами, пытаясь что-то сказать своим невидимым собеседникам. Василь бредит, не приходя в сознание, пока в его кошмаре твориться бесконечная сеча - чудищам нет числа, горит хутор, сама земля под ногами сыпится в бесконечную землю, родичи и братья по оружию гибнут один за другим, пока Василь сражается, все больше чувствуя то, что монстры не прикончат его сразу только для того, чтобы видеть его страдание и бессилие перед тьмой, что пожирает Кислев, а за ним - и весь мир. Тьмой, что тихонько, никуда не торопясь, забирает и самого кислевита.