Дежурство далось сугатиту во всех смыслах нелегко.
Поначалу заряда адреналина и активности сознания хватало, чтобы продолжать бодрствовать. Сил прибавляло и то, что Захария отчётливо ощущал слежку. Вдобавок, распалённое воображение не уставало рисовать в ночной мгле когтистые силуэты и находить в дуновении ветра отзвук дыхания чудовища. Просто отбросить это не получалось - да и как мог жрец спать, после недавней атаки? После прямого подтверждения, что угроза реальна?
Но повторного штурма не последовало. Захария чувствовал себя часовым на отдалённом форпосте: он чистил оружие, заготавливал солонину и исправно нёс вахту, но врага всё не было и не было. Внимание неизбежно ослабевало. Природа брала своё и после столь богатого на события дня сугатита потянуло в сон. Свинцовая тяжесть копилась в членах, всё тяжелее было держать голову... Но заснуть жрец не мог. Стоило ему сомкнуть глаза, как все прочие чувства тотчас вопили о немедленной угрозе.
Так и продолжалось почти до самого утра. Усталость, физическая и умственная, боролась с всё ослабевающими паранойей и чувством долга, оставляя картографа в мучительном томлении обращать свой взгляд на восток - рассвета Захария ждал, как избавления.
Но всё же не дождался. В конце концов, первобытный страх отступил, оставив только осознание всей своей бессмысленности, и жрец закрыл глаза, чтобы открыть их уже утром.
Открыть и не обнаружить рядом с собой спутников.
Захария обвёл непроницаемую стену тумана удивлённым взглядом. Но первоначальная оторопь отступила, и разум сугатита взял поводья, быстро сориентировавшись в произошедшем.
- Йохель! Вурон! - закричал он (уже в полную силу своего голоса), а глазами стал изучать стоянку: остались ли какие-нибудь следы? Ушли ли его спутники сами? Оставили ли они свои вещи?