Проявив неожиданное умение, Мартин с первой попытки вскрыл замок на капкане и ослабил механизм настолько, чтобы его товарищи смогли разжать металлическую челюсть вручную и высвободить израненную лошадку. Добрый эрастилианин Джод Кавкен уже спешил облегчить страданья божьей зверушки и безо всяких указаний молодого боярина. Он в отличие от Мартина, уже поставившего на животном крест, владел силою, простому смертному не доступною, и силу эту обратил на то, чтобы даровать лошади ещё один шанс. Его громогласные молитвы, взывающие к Одноглазому Стрелку, что, согласно верованиям жреца, бродит среди деревьев, разнеслись по округе. И вот уже чудовищная рана стала затягиваться на глазах: кости срастались, кровь останавливалась, мышцы срастались, а на шкуре вскоре никого следа не осталось. И раньше видали землепроходцы чудеса божественной магии, но тут демонстрация выдалась особенно наглядной.
Первая ночёвка в лесу вновь принесла с собою странное чувство тревоги, что посещало всех без исключения путешественников перед боем с разбойниками в лесном лагере. Теперь, как и тогда чудилось им, будто из зарослей за ними кто-то пристально наблюдает, будто охотник, подстерегающий добычу. Каждый порыв ветра, каждый шорох, каждый хруст в кустах немедленно заставлял все чувства обострённо вещать об опасности. Но, сунувшись на звук, ровным счётом ничего землепроходцы не находили. Странные дела в этом лесу творились, какая бы сила в нём не обитала, не слишком она жаловала незваных гостей.
В следующий день вышли снова на равнину и полегче стало. Дальше на западе большое озеро лежало, окружённое болотами, а с юга всё лес простирался. Обошли землепроходцы небольшой участок, нанесли на карту непримечательные холмы и рощицы, да назад повернули. Как снова в лес вошли дела странней прежнего стали. Теперь уж и днём всякие диковинные вещи случались. то волк завоет в соседних кустиках да так громко, что лошади встрепенутся и успокаивай их потом пять минут, а волка и след простыл. То по физиономии кому-нибудь хлёсткая ветка нежданно прилетит. То заметит дозорный блестящую золотую монету на дороге, возьмёт её в руку, а не монета то, а лосиный помёт. И весь день лесных блужданий такие вот происшествия случались.
А вечером натолкнулись землепроходцы на кое-что иное – труп человечий недельной давности. Мужчина средних лет, крепкого сложения, не брит, не стрижен, по одежде будто охотник или лесоруб. А при нём капкан огромный вроде тех, что к северу чуть лошадь Волкогона без ноги не оставили, в кармане ключик для замка, рядом с телом топор валялся. Бедолага, видно, и был тем самым капканщиком-живодёром и жертвой пал ловушки, но расставленной кем-то другим – два огромных бревна, сомкнувшись, расплющили его ноги и кости таза. Умирающий охотник пытался ещё ползти на руках, помогая себе топором, но и на десять метров его не хватило. А какие-то мелкие животные попробовали на вкус его лицо, но, по-видимому, не нашли его съедобным. Так он и помер от страшных ран один, оставленный мучиться.
Тут уж более понятно стало, с чем или, вернее, с кем землепроходцы дело имеют. Мэтр Эландор со всей энциклопедической точностью изложил своё мнение – проделки, что преследовали отряд в лесу, - дело рук (лап, крыльев?) лесных фей, о которых ещё Магда говорила. Пока феи с ними лишь поигрывали, без особого вреда издеваясь. С капканщиком они куда хуже обошлись, наверняка сильно на него разозлившись. Проблема с феями в том, что искать их в огромном лесу – дело гиблое, если они целый день отряд преследовали незамеченными и устраивали всякие подлянки, то скрыться, когда их ищут, им ещё проще будет. Но феи известны своим любопытством и любовью к разным «подаркам», такими ещё пращуры бревойцев лесных духов задабривали. Какая-нибудь драгоценность, магическое зелье, сладкое лакомство или алкогольный напиток вполне сойдут на роль подарка или знака дружбы, после которого фея рискнёт показаться людям.