Толстый мит вздрогнул и отшатнулся, когда Хотен прочитал заклинание. Он явно не понял, что эти чары делали, но совершенно точно узнал магию и устрашился её ещё больше чем отряд окруживших его вооружённых великанов. Не сразу парламентёр собрал волю в кулак, чтобы ответить, когда боярин обрисовал ему мрачные перспективы для всего племени в случае неподчинения. Шансов уйти отсюда живым у него и впрямь было очень мало, даже случись его плану, каким бы он ни был, осуществиться – и мит это понимал лучше всех.
- Я вождь, - ответил он нерешительно, теперь Хотен понимал его речь, которая благодаря заклинанию звучала грамотно и даже приятно для слуха. – Какой уж есть. Наш прошлый вождь, Буррос, был храбрым и мудрым, но проклятый шаман кобольдов его умертвил самым страшным образом, а потом проделал то же и с его преемником. Никто не хотел быть новым вождём, я тоже не хотел, но меня заставили.
Мит хмыкнул носом, чуть-чуть и заревел бы. Тут уж надо было быть великим артистом, чтобы так выдать фальшивую эмоцию. Нет, мит действительно был жалок, беспомощен и напуган. Больше юлить он просто не мог и тут же всё выложил:
- Меня отправились на переговоры, а сами стали готовиться к бою. Мои сородичи знают, что нам вас не одолеть – вас много, вы большие и у вас хорошее оружие. Но у нас есть ручной клещ и гигантская сколопендра – прошлых громадин мы ими от нашего дерева прогоняли. А вы не убоитесь, это я уже понял. Звуки внизу – это братья загоняют сколопендру, к выходу из пещеры, а то она упрямая, всё время хочет в самый тёмный угол забиться. Раз стихло всё – значит загнали и ждут моего сигнала для атаки. Но я его не дам. Сколопендра может и убьёт двоих-троих из вас, но потом вы её одолеете и за нас приметесь. Так что я лучше скажу своим, чтобы они не чудили, а готовились уходить. Уж лучше попытать счастья в поисках нового дома, чем всем разом тут сгинуть. Разрешишь, о могучий вождь?
Руку с золотом мит спрятал в карман, в другой безвольно болтался трезубец, которым коротышка при всём желании не смог бы пробить даже незащищённую человеческую кожу. Опасность это оружие представляло лишь в том случае, если кого-то угораздило бы споткнуться и со всего размаха напороться на остриём глазом. Сейчас Хотен никакой фальши в словах мита не увидел, предложение казалось вполне искренним.